Новые слова.
Болит голова от поисков
И писков душевных.
Красный, коричневый учебник –
Лечебник.
Один – из прошлого поиски новых слов.
Один – свобода полная от оков.
Читаю, летаю, мечтаю,
Но никогда не узнаю,
Чем кончится или начнется
Милая телу
И мелу на досках коричневых
Красная лента испорченных снов.
Голос как будто знакомый,
Бракованный
Ванный
Достигнет меня.
Достиг? Нет. И рваный
Сочится сквозь пьяные строки
Ответ.
Черные очи в
Черные ночи.
Вечные поиски –
Вечные поиски, странные визги
Бумаги-бедняги.
Клавиши машинки печатной
Бесплатной
Ложатся под пальцами-
Одеяльцами.
Скоро спать и устать от мечтаний-
Латаний
Извечных страданий.
Любовных.
Беспризорных.
Позорных пасхальных и слишком
Анальных высот и низин.
Я один. Я как прежде один.
Но я господин
Всех думанных
И сквозь-туманных
Ночных и обманных и прочих напуганных
Строф. F1!
Помощь нужна, набираю до боли знакомый
Номер. И свет межоконный.
Занежится нежное блин.
Лампа горит или светится.
Может быть мне еще встретится
Джин или дюжий олень,
Тикает стрелка, мне лень
Помнить все то, что мне бредится.
Клей.
Пей и имей,
Не жалей –
Частым дыханьем согрей
То, что уже не изменится,
То, что уже не изменится,
То, что уже пить не смей.
Лей.
Наливай
И возмездье скрывай,
Открывай и страдай.
Пей.
Имей и болей,
Странное сердце,
Страданием герца и красного перца.
171 стих
Утих.
Или притих триптих?
Лицо знакомое и искомое, нежно-любимое?
Давно или недавно встреченное,
Потерянное и влекомое?
Горит или светится то, что не встретится,
То, что быть может, уж боле не вертится
На языке или не сохнет на белом плевке.
Река. Сколько в ней слов? То строка,
То, быть, может, рука
Уверенно вверено ляжет на холст.
Я холост – выходи за меня.
Нет. Я сам за себя выйти сумею.
Не смею
Просить, умолять и ласкать,
Ведь мы – прошлое пошлое, странное разросшее-
Ся. Или ты, или я
Лилия. Лия красивая.
Сивая
Колыбель.
Коктебель.
Я – кобель.
Я знаю, о чем я мечтаю.
Не знаю, о чем не скрываю
Я мелочь и сволочь
Оставленных
Составленных
Воспоминаний. Обещанный бешенный
Сон. Пиво пенится, льется
И, кажется, жмется
Где-то глубоко во мне.
Не скрывай, не сломай
То, что вернется.
И гнется
Али-бабай. Доставай и вверяй,
Странный сарай
Или струнный
Мой «ай», «Ай-ай-ай».
Поэма выходит и входит,
Заводит умы опостылых
Былых и немилых. Мой рай
Далеко, глубоко. Все равно не достану я нити избитой
Набитой напыщенной равенством звуков и глюков
Где ж эта рифма? Где слаженность ритма?
Стол приоткрыт,
Но мечтаний закрыт
Оставленный
Сваленный Крит.
О чем я писал? Минотавр? Я знаю такие слова?
Как болит голова,
Как мой разум кипит,
Не испит
Мой последний бокал, потому что разбит.
Потому ли так часто читаем я, что сквозь макеты
Сонетов я видел лишь, где ты
И где я сорву лепесток разобщенных ланит.
Как же сильно желанье томит,
И манит
Шекспир.
Шелест, пир,
Шепот. Пот. Мир.
Расстаюсь я надолго с тобой,
Мой дневник деловой.
Я прощаюсь до желтой весны.
Бес ны-
Ряет в расставленной сети.
Я забуду признанья все эти
С «Каравеллой» пленительной белой
В парусах и в осипшей брони.
Вороны, стороны две есть в искусстве-стихе:
Безгрешен лишь тот, кто нечестен в грехе.
1 марта 2002 года