Вот недавно...Ну, можно сказать, что вчера,
Маятен и томим о святошах стихами,
Возжелал я и ближним, и дальним добра-
Да не просто добра, а добра с кулаками.
Откопав, оттерев, вековую сдув пыль,
На девятом десятке двадцатого века
Я прочёл, как впитал, и воспринял как быль
Этот самый их " Биль о правах человека"
Свято верил я в силу великую слов,
По рублю раздавал нищим и страстерперцам...
А рабов привезли- возлюбил я рабов.
...И рабы меня сделали рабовладельцем.
Срам рублями прикрыв, приползли на поклон,
Свято чтить, денно-нощно блюсти обязали,
В руки сунули кость, посадили на трон,
Грязь с державных сапог языками слизали.
Кто псалом заорал, а кто гимн заблажил,
А когда, утеревшись, покончили с гимном,
Самый грязный мой раб в руки плеть мне вложил...
И пошла гулять плеть по затылкам и спинам!
И конечно без крови тут не обошлось,
Хоть ей-ей от насилья с души воротило,
Пол-страны затопить, высечь, выжечь пришлось
Чтоб на всех вдоволь хлеба и зрелищ хватило.
Кого на кол, на дыбу, кого под пилу...
Затопило пол-мира потопом кровавым,
Чтоб потом, тот, кто выжил, воздал мне хвалу,
И, дрожа, назвал "где-то пусть крайним, но правым"...
Ну, а я... Я от трона не мог отойти.
Он хрипел, став моей плотью, костью и кровью:
"Ты на трон влезть хотел? Влез? Теперь вот сиди
Знаком, богом, вождём, всенародной любовью...
Разделяй, мол, и властвуй, давай, мол, ишачь!"...
Но скулил по ночам я, дрожа в одеяле:
"Нет на мне-де вины, жертва я - не палач!
Видит Бог- не хотел, да и смог бы едва ли!"
Но гремели с заборов и крыш рупора,
И полки дефирамбы с натугой ревели,
И неслось над страною тройное "ура",
И в кострах дымных люди и книги горели.
И бежал от себя я в чём мать родила,
И смешался с толпой, загребая руками,
И почувствовал телом чужие тела-
Да не просто тела, а тела...с кулаками.
...Но подняли меня. Наложив пару швов,
Подкормили, обули, сочтя погорельцем.
И, оттаяв душой, возлюбил я рабов.
...И рабы меня сделали рабовладельцем.