Он был одной крови с рекой и ее течением.
Она на крохотной отмели тихо-нервно
Кусала губку. Он вдруг подумал, что Ботичелли
Такой и видел свою Венеру,
Расстроено-сосредоточенной, из бессониц
Вылупившейся как из раковины.
Он еще подумал, что есть невесомость,
Отличная от речной. Звезды брякали
Друг о друга, перебираясь все выше,
Когда он выполз на животе и на лапах,
Не совсем понимая, что все-таки им движет,
Но уже ощущая в этом свою слабость.
Он рассказывал ей, обвивая ее ноги,
Последние речные новости, даже шутки,
И о том, что знал до нее многих…
Она держала ладонь на его чешуйках.
Он говорил ей, что жизнь, наверное, тайна,
А еще – течение, а еще – свиток.
Она соглашалась, хотя про себя считала,
Что жизнь – это все же вдох и, возможно, выдох…
К утру он был мертв – окаменел, высох.