Мне снились печальные сны.
Ты играл рапсодию Листа…
Тихо-тихо, нежно-нежно
пели пальцы в верхнем
регистре
Быстро успокаивались
баритоном
клавиш.
И-рр-а-з!
Громом ворвался в душу
рояля,
Простонал,
затрепыхался в силках
бемолей,
грустно-минорных
аккордов:
Больно,
больно,
больно…
Потоком рифмовки
наполнил зал,
Странами,
строками,
лицами
без остановки
Колонный зал –
белый глаз, в котором
Я – тень от тени,
люди,
и ты – пианист,
обособленный всуе-
согласно Листу,
Ференцу Листу,
дьяволу Листу.
Тихо!
Хлопнула крышка пюпитра
и закрылась,
Упали ноты,
Но
ты не заметил,
музыкальный,
растерянный
Ветер вырвал занавеси из
пасти окон,
Чтобы спасти сон мой –
Прошептал в рамах: запомни мен
и
быстро,
быстро
залистал страницы
До
ре
ми,
ми,
ре,
до –
СИ!
Охрипшая муза взлетела
в тумане
и потихоньку
растаяла
Ты изменялся…
ПИАНИСТ
Ты изменился…
Красивые фиолетовые
Разводы
нарядов
Сменились желтыми
пятнами
траура,
траура,
траура,
осени.
Исчезли фигуры,
Но ты еще пару раз
взметнулся пальцами
и шевелюрой
И затих.
Сбился с зеркальной линии,
Растворился и
сгинул.
Где ты?!,
ты,
ты где? –
изощрилось
эхо выкриком
Всхлипнуло:
«никого нет,
что ты
выдумала?»
И сокрыло останки сцены
занавесом.
Капли октябрьского траура
Лопнули под ногами
стайкой воздушных
шариков
И окно обнажилось зубами.