Когда я был мертв - произошло всякое дерьмо,
от которого мое тело пришло в совершенную негодность.
Эксгумация обошлась родственникам
обещанием отдать мои останки
в биологический кабинет ближайшей школы.
Я был одет в проволочный корсет,
и выставлен в лаборантскую
рядом с огромной колбой.
Композиционное соотношение меня и
окружающих пособий
действовало угнетающе на завуча и учителей.
Я был накрыт пыльной попоной
и, по моим соображениям,
должен был провести так остаток дней.
Но учитель труда, Василий Михалыч,
приметил бесхозный матерьял.
И через месяц математик
с атрофированной мускулатурой
вышел в городской шахматный финал.