Не пристало выбирать,
Надо как-то мир рожать.
В терему одна лучина -
Не видать, с чего начать.
Все клокочет,
В магмах бьется,
Изнутри наружу рвется,
Матерится и кричит,
По бескрайним швам трещит.
Чадо плазменное в дышло
С перепугу пузом вышло.
Это факт, и я не скрою,
Что от этого покрою
Стало пузо головою.
Так и эдак, не унять -
Жизнь от пуза начинать.
Ослезился свет до вою:
Что ж на пузе я построю?
Что случилось, то и есть -
Сушит горло эта весть.
Горько празднуя беду,
Только рано по утру
Разрешилось это бремя.
Распивая поллитру,
Свет уздал лихое время,
Дав движение ему.
Переснул чуток, и что же?
Просыпается - вокруг,
На похмелие похоже,
Все кружится кругом круг.
А пока сие начало
Понимало что к чему,
Время истину умчало.
Вот и вышло посему -
Первородное влеченье
К распознанию того:
Что же создало движенье?
Кто творящее чело?
На вопросе семь вопросов -
Не слыхал ли кто чего?
Не слыхал и свет про то.
Якорь брошен у мосточка,
Переходим океан.
Следом слезы из платочка -
Три дороги и капкан.
У капкана меда чаши:
Пей удалый - долог путь,
Да, отведав манной каши,
Ляг немного отдохнуть.
Так и сделаем, а дале
Скажем: “Ты откройся, глаз”.
Путник спит, а глаз бывалый
Разузнает к сути лаз.
По земле зима в морозе,
Льдами бряцая, идет.
Будто снег, в застывшей позе
Человечий род живет.
Голый, босый голод мчится,
Будто времени в обрез,
В дыры рваные стучится
С позволенья или без.
Не живут, а выживают,
Жизнью смерть воспринимают,
Оттого и там, и тут,
Возникая, люди мрут.
Черной тенью дня сожженный
В смертных судорогах спит
Хмельной сенью опьяненный
Разум мира и молчит.
Все кружащееся рядом
Только кажется ему,
Миражится водопадом
День и ночь в седом дыму.
“Раз” - невидимое время,
“Ум” - раздумие его.
Только в том его и семя,
Что не знало ничего
О себе самом начало
И на якорь у причала
Стало течью корабля,
Понимая суть всея,
Как пробег от А до Я.
Кто же я? - Волною мчится.
Эхо вторит: “Тоже я”.
Как же так могло случиться -
Всюду пенистое я.
Забурлило и хохочет
Небо, глядя в океан,
Будто кто его щекочет,
А земля уж тонет там.
С той поры забились поры.
Ухо слышит лишь одно:
Изначала разговоры
Через эхо: он - оно...
В конус линия уходит,
Завиваяся в кольцо.
Это в мир иной отходит
Неснесенное яйцо.
Проквохтала было роды
Неродившаяся мать,
Отошли уже и воды,
А ребенка не видать.
Знать невидимое “Тоже”-
Эхо силится понять:
Дать, не взять - себе дороже,
А не дал, так и не взять.
И давай изобретать,
Чтобы брать и не давать.
Точка, точка, два кружочка -
Близоруко, сквозь туман,
Появилася цепочка,
Продливая сей обман.
Неоткрытая такая
В тайном умысле молчит
Тишина, во все вникая
До того, как зазвучит
Загодь сунутое в стремя
Мозга умственное семя.
Чем родился, тем и сыт.
Мир иллюзию хоронит,
Мир иллюзию хранит,
Мир концы с концами сводит,
Только он гермофродит -
Сам и любит, и родит.
Поделили, побелили,
Светом землю ослепили
И давай в нее играть,
Солью жизни посыпать.
Тут пора совсем не спать:
- Глаз второй, пора вставать!
Эх, не сбиться бы с дороги,
Ибо со сну не видать,
Где тут скрытые пороги,
Любопытство спотыкать.
Впереди меня упреки
Обгонялками идут,
За спиною подоплеки.
В общем, други там и тут.
Видно со слепу не много,
Но и это благодать.
Посчитаем пальцы - много,
На руке их ровно пять.
Пятью пядь - земли угодья -
Измерения души.
В чьих руках ее поводья?
Медлить некуда - “Пиши”.
И рука сама выводит
Черный текста алфавит:
Жизнью пузо воеводит,
Сверху вниз на все глядит.
Как животная отрыжка
Жиром смазана душа.
Тяжела ее задвижка
В мысли даже малыша.
- В путь! - Не тронулись и с места.
Путы жизни - узелки.
Не из праведного теста
Мыслят наши котелки.
В том и дело, что с собою
Ладить только головою
Без чувствительной души
И тяжелою душою
С кожей времени большою -
Спор с собою разреши?!
Сапоги и рукавицы,
Пятипалая ладонь,
Под ногами половицы,
А в печи горит огонь.
Все готово, тихо бьется
Подсердечная струна.
Будто эхо, раздается
Сиплый хрип из гарпуна.
В долы щек стрела упала,
Расколола материк,
И планета запылала:
Стоны страха, смерти крик.
Под рукою чьей-то властной
Разметалася она,
Вены рек бедою красной
Жгут запалые глаза.
Не спеша душа выводит
Безмятежную тоску.
Песнь талая колотит
Предпоследнюю доску,
Забивая в грохот кости,
Слезы в белую вуаль,
И трясется мир от злости,
Глядя в эдакую даль.
Впереди явлений много:
Раз пути по дважды два.
Умножения такого
Не видали никогда.
Просто не было тогда
Ничего не из какого
Вещества на свет другого
Ни откуда, ни куда,
Приходящих не сюда,
Уходящих не отсюда,
Преходяще в нет и да.
Преимущество одно:
Не имея ничего,
Ничего и не явило
Света в белое окно.
Слову ль хочется молчать?
Или злобная печать,
Отравляя мысли бремя,
Ей дала на это время?