Конечно, если и следовало ожидать чего-то в этом роде, то именно тогда…
Было ли это простым совпадением или чем-то большим, но так уж вышло, что значащие даты следовали одна за другой с периодичностью в одну неделю, каким-то мистическим образом переплетая судьбы этих трёх: День рождения Андрея, собственно, был последним в этой череде. Неделей раньше родилась Ксения, семью днями до этого события – праздновался День Святого Валентина, ну а ещё ранее – день рождения Даши. Так и проходил самый короткий месяц – в заботах о подарках и взаимных поздравлениях.
Для Ксаны с Дашей февраль был некой передышкой в их сложных взаимоотношениях, когда можно было, не опасаясь последствий, честно сказать друг другу «люблю» и даже, ссылаясь на традиции, что-нибудь подарить как будто по поводу именин или же Дня влюбленных.
Андрей вот уже четвертую неделю наблюдал за этим воркованием со стороны, и оно ему решительным образом не нравилось: сначала Ксения приехала к Даше с розами, потом он узнает, что Дарья печатает новую книжку в подарок Ксане… Ну а сегодня (это ж надо!), позвонила Ксана и попросила номер Дашкиного сотового. Зачем он ей?! Да ещё с такой издёвкой попросила… А через какое-то время звонит Даша и интересуется, не еду ли я сегодня на Малую Грузинскую. Ага… А потом тоже с таким ехидством: «Отлично! Значит, тебя там точно не будет!» Неужели всё опять началось?! Неужели всё вернулось к событиям двухлетней давности?!
Минуту назад Андрей положил трубку, и этого небольшого промежутка времени ему было достаточно, что бы накрутить себя. В голове среди прочих снующих в бешеном беспорядке мыслей билась главная: Опять! Опять! Опять! Андрей не знал, как ему поступить. Ладно, – решил он, – пусть я поругаюсь с ней, но это надо пресечь! Надо спасать Ксану от этого чудовища… Это всё она – Даша – растравительница страстей!
Она – и теперь и тогда.
Тогда
Если бы не прилетели эти (как их?), то промёрзшие грозди рябины и сейчас стучались бы в окно. Но они прилетели, сожрали всё, что выделялось на фоне грязноватого снега, и вот теперь голые ободранные кисточки щекотали стёкла – шёрк… шёрк… Обычно, за гулом машин этого шороха не было слышно, но в выходные на территории НИИ всегда стояла неправдоподобная тишина – даже местная свора собак умолкла, обескураженная отсутствием событий. Если с утра в соседнем цеху ещё что-то стрекотало, то сейчас, когда разошлись последние рабочие, воскресный вечер победил всё вокруг.
Андрей собирал сумку. Этот процесс, как правило, требовал от него немалой сосредоточенности – как запряжёшь, так и поедешь. Перед ним стоял выбор – взять прибор и папку с документами сразу и тащить их через всю Москву, или забежать за ними завтра утром. Он уже было склонился ко второму решению, но мысль о том, что из-за оставленных в лаборатории вещей, придётся проснуться на полчаса раньше, перевесила чашу в сторону первого варианта. Ход своих мыслей Андрей сопровождал соответствующими действиями, поочерёдно то, вынимая, то, складывая обратно в сумку, описанные выше предметы.
Со стороны всё это выглядело весьма забавно, о чём тут же не преминула заметить Даша:
– А чего ты, собственно, суетишься? Оставайся ночевать здесь – и никаких проблем… Хм… зИму… зимУ…
Андрей посмотрел на ухмыляющуюся Дашку, раскачивающуюся в кресле, задрав ноги на стол, и что-то увлеченно записывающую:
– Придумаешь тоже, – вытряхнув из сумки содержимое, он вздохнул, – Начнём сначала. Так…
– Андрюх, слышишь?
– Что?
Выдержав паузу, Даша прошептала:
– Тихо то как! Слышишь?
Прекратив суету, Андрей сел за стол, положил руки перед собой и уронил на них голову: «Надоело всё! Вот возьму, и поеду к ней вообще без сумки, как на свидание… На свидание ведь с приборами не ездят, да?..»
– Скажи, как тебе?
– Мм?
– Вот, слушай: Приходи ко мне сейчас. Сердцу и уму очень нужно при свечах проводить зи…
– Ой!
– …му... Что?
– Уже восемь! Мне бежать надо! – Андрей засобирался и, увидев недоумение в Дашиных глазах, пояснил, – опаздываю.
– Куда?
– На встречу с Ксенией.
– Минуту! Подожди минуту! – она вскочила с кресла, – Только перепишу набело, – донеслось из соседней комнаты.
Уже в дверях Даша отдала Андрею вчетверо сложенный листок бумаги:
– Передай Ксении, пожалуйста.
Миновав Большую Никитскую и перейдя Садовое Кольцо, они вышли к Краснопресненской. Общие темы исчерпали себя ещё на Никитских воротах, разговор в основном вела Ксения, задавая вопросы и сама отвечая на них. Андрей хотел проводить её прямо до крыльца, но Ксения сказала, что ей ещё нужно заниматься, да и вообще, тут совсем близко – пять минут. Они остановились у подземного перехода.
– Ладно, я побежала.
– Конечно.
– Всего хорошего, и спасибо, что проводил.
– Мне было очень приятно.
– Всем привет – Лёше, Володе, Даше… Кстати, как там Даша?
– Ах, да! – ухватившись за возможность поддержать разговор, Андрей полез во внутренний карман куртки, – Даша вот… передала тебе.
– О! Как интересно! – Ксения развернула листок, – Стихи!
Повернувшись к свету, она пробежалась взглядом по строчкам:
Приходи ко мне сейчас…
Сердцу и уму
очень нужно при свечах
проводить зиму.
И в неверном свете пусть
робко, чуть дыша,
третьей к нам подсядет грусть,
вот тогда душа
заскулит, слезой от глаз
подползёт ко рту…
А под утро я о нас
новый стих прочту.
После чего подняла глаза и сказала куда-то в пространство:
– Надо с ней встретиться. И как можно быстрее, – и, смакуя каждый звук, добавила, – Да-ша…
Теперь
Даша приехала в общежитие консерватории раньше Ксаны, в комнату её впустила Аня:
– Привет! Ой, а Ксана ещё не пришла. Да, ты заходи, так редко бываешь у нас.
– Спасибо, – она разулась и сняла куртку, – мы вроде договаривались…
– Ну, если договаривались, значит сейчас подойдёт… Видишь? У нас перестановка.
– И вправду, – оглядевшись, Дарья заметила кое-какие перемены: кровати разбежались каждая к своей стенке, а стол переместился к окну. Вообще, на старых местах были только полки, которые вешали общими усилиями ещё тогда… Она улыбнулась, увидев мумии белых роз, подвешенных к полкам бутонами вниз. На столе стояла их живая сестра, подаренная Дашей вчера – на двухлетие ИХ встречи, – Мило. Давненько я тут не была… С прошлого года?
– Наверное. Чайник поставить? Будешь чай?
– А кофе есть?
– Нет, только чай, но зато разный: хочешь чёрный, хочешь зелёный.
– Да, я помню – зелёный чай хорошо выводит шлаки. А раньше кофе держали специально для меня… Чего уж там! Ставь – будем бороться со шлаками! Не впервой.
Тогда
Первый день рабочей недели близился к концу. Сотрудники лаборатории расходились по домам, и Даша уже строила планы на освободившийся компьютер. Продрогший и голодный вернулся с объекта Андрей.
Ритуальная сигарета после ужина… Он неизменно составлял Даше компанию и выходил с ней на холодную лестничную площадку, хотя сам не курил. Они стояли, облокотясь на перила. Даша задумчиво дымила, а Андрей поглядывал на неё и всё пытался понять: что же есть в этой хрупкой девушке такого, что притягивает к ней людей? Может быть… уверенность?
– Даш, как тебе это удается?
– Что?
– Уверенность в себе. Вот этот… пофигизм. Ну, эти качества – они искусственно развиваются?
Даша рассмеялась:
– Ещё как развиваются! Хочешь рецепт?
– Да.
– Каждое утро перед зеркалом говоришь: «Хороша я хороша! Нету меня краше!» – и всё – через месяц сам себя не узнаешь.
– Шутишь что ли?
– Нет, Андрюха! Я серьезно. Ты лучше вот что скажи, – она выпустила сизую струйку, подождала, пока та рассеется, – что Ксенья сказала про записку?
– Про записку? – пожал плечами он, – да ничего…
– Ей не понравилось?
– Нет, ну она обрадовалась и вроде что-то сказала о том, что хочет тебя…
– Чего?! – подавилась Даша табачным дымом.
– Зачем ты куришь? Вон как кашляешь! – Андрей покачал головой, – надо бросать уже.
– Так чего она сказала?
– Что хочет тебя увидеть.
– О, боже мой… И когда?
– Этого она не сказала. Если хочешь, я в следующий раз…– их прервал телефонный звонок, – это мой? Сейчас.
Андрей оставил Дашу одну в задумчивости: «Что-то я желаемое за действительное выдаю. Обалдеть! Я, конечно, всё понимаю – ну, подержали друг друга за руки, ну перекинулись парочкой комплиментов. Это ничего ещё не значит. Просто выпили девушки… Просто захотелось нежности и участия. Просто?..»
– Дашк! Это тебя, подойди к телефону!
– Кто?
– Она!
Теперь
Она спешила домой. Как ни хотелось, но придти к десяти не получилось и потом, в тайне она надеялась, что Даша догадается подойти к консе. Хотя, что уж там… сама виновата – не предупредила. Только бы Аня была дома…
Прочитав подаренную Дашей книжку, Ксения, конечно, отреагировала письмом, которое передала позже с Андреем, а вчера, встретившись с Дашей, которая протянула конверт и озвучила этот жест: «Реакция на реакцию», она не смогла остаться равнодушной, позвонила ей сегодня: «Надо встретится». И услышала такой сдержанный ответ: «Хорошо, когда тебе удобно?».
«А ведь она всё ещё обижается на меня! Голос такой… жёсткий, чужой, – прокручивая последний телефонный разговор снова и снова, думала Ксения, – Но не могу, не могу быть прежней. Я делаю ей больно, но так лучше… для нас. То, что было между нами – страсть. А страсти сжигают душу. Я решила быть верной в служении Богу и Музыке, а наша любовь не совместима с Богом – это блуд, грех… Ах, Дашенька… Почему же ты отворачиваешься от церкви? Ты переживаешь, мучаешься, думая, что я разлюбила тебя. Я люблю… просто по-другому. Когда же ты это поймёшь?..»
Добравшись до общежития, Ксения улыбнулась вахтёрше:
– Добрый вечер. Скажите, пожалуйста, у меня есть гости?
– Минуточку, – бабушка божий одуванчик заглянула в ящик стола, где лежали документы посетителей, – Да, к Вам кто-то пришёл.
– Пришёл? И давно?
– Пришла девушка приблизительно час назад.
– Спасибо! – добавила уже на бегу Ксения.
Тогда
«Ксения, Ксана, Ксюша… Почему же я так радуюсь нашей предстоящей встрече? – Даша бежала с работы домой и на ходу с удивлением осознавала, что, оказывается, их район весьма многолюдный, – Странно… раньше я этого не замечала. А! Просто обычно возвращаюсь в глубокой ночи, а сейчас только седьмой час. Надо же, ещё солнце не зашло. И всё-таки, почему мне так хочется увидеть её? Конечно, можно объяснить это тем, что до безобразия надоели эти небритые физиономии передовой научной молодёжи. И вообще, сколько можно вариться в мужской компании? Скоро, ей Богу, у самой щетина проклюнется. Ладно, ничего не будет – посидим, поговорим, я ей спою чего-нибудь, а на прощание, пожалуй, я её поцелую… в щёчку. Ну, на прощание можно же?.. Всё, пришли – вот и дом родной»
Даша была убеждена, что домом надо называть то место, где живёшь в данный момент. Поэтому, её ничуть не смущало, что последние месяцы этим домом было типовое 16-ти этажное московское общежитие со всеми его минусами и практически без плюсов.
Соседка по блоку была крайне удивлена, увидев Дашу в столь ранний час, и даже поинтересовалась, не случилось ли чего, на что Дарья, не кривя душой, ответила: «да», и закрыла дверь в свою комнату, оставив соседку в некотором замешательстве. Затем хозяйским оком она окинула место своего обитания и пришла к выводу, что, в принципе, уборка не требуется. Лёгкий хаос, царивший на столе, возникший исключительно из-за Дашиной лени, красиво именуемой Андреем презрением к порядку, в счёт не шёл, а скорее наоборот, придавал обстановке толику уюта. Из кухонных принадлежностей водились только кружка Nescafe и чайная ложка, так что вся уборка заключалась в том, чтобы помыть их и поставить на край стола. На другой край Даша сложила стопку книжек и бумаг.
Без четверти семь она была готова к… ко всему.
Ехать в гости с пустыми руками – это не по-нашему, не по-русски! Коробка конфет «Ассорти» покоилась в недрах сумочки, а в руках начинало таять мороженое. Сейчас Ксению очень беспокоил следующий вопрос: «А любит ли Даша сладкое?» Она так глубоко ушла в эту проблему, что совершенно не заметила, как проехала нужную станцию.
Проводив взглядом четвёртую электричку, Даша наконец отошла от окна. Положив очки на стол, порылась в стопке с книгами и отыскала «Там где нас нет» Михаила Успенского. В её голове испорченной пластинкой пело: «похоже, она не придёт,.. похоже, она не придёт…»
Как назло был какой-то перерыв в расписании. Прождав в Реутово около получаса, Ксана наконец села в обратную электричку. Переживая из-за практически часового опоздания, своей неорганизованности, а также, из-за растаявшего и, возможно, нелюбимого Дашей, мороженого она переходила по мосту через платформу Ч******а, вглядываясь в серую махину общежития.
На пятом этаже светилось ТО окно.
Теперь
«Окно зашторено… Так… Чем они там занимаются?! Сейчас… ничего… Я уже иду, – Андрей свернул с Волковского переулка на Малую Грузинскую и уже подходил к дому 22/24, – и она ещё говорит мне о Боге! Она говорит о нашем… о моём нравственном падении, а сама..! Хотя, она не виновата, если бы не Даша, ничего бы не было… Сейчас…»
Бросив вахтёрше удостоверение, перепрыгивая через три ступеньки, он забежал на второй этаж и, ожидая худшего, без стука толкнул дверь. К его удивлению та свободно открылась. «Совсем обнаглели – даже не запираются!», – подумал Андрей, врываясь в комнату.
Его глазам предстала следующая картина: за столом сидели Аня с Ксаной, в их кружках остывал чай. Дашу Андрей заметил не сразу, потому что она находилась за распахнутой дверью на Ксаниной кровати.
– Так я и знал! Даша! Что ты затеяла?! Оставь её в покое! – кивок в сторону Ксении показывал, кого именно следовало Дарье оставить в покое.
– Андрей? Что случилось?
Тогда
– Что случилось? – Даша не верила своим глазам: на пороге стояла Ксения собственной персоной.
– Извини, я проехала мимо, потом ждала электричку, и мороженое совсем растаяло. Я такая бестолковая!
– Но ведь доехала! Проходи, и давай уже сюда своё мороженое.
– Коктейль, Даш, коктейль! – рассмеялась Ксана, передавая бесформенный липкий пакет.
Когда улеглось волнение, и злополучное мороженое было съедено, Даша достала фотоальбом. Для удобства совместного просмотра девушки перебрались на кровать.
– Это десятый класс, – комментировала Даша, – а вот выпускной – нечёткие фото… Первый курс. Да, в центре – я.
– Ты совсем не изменилась. Пять лет прошло?
– Даже больше. А это второй курс.
– Надо же! А тут совсем другая уже, но тоже красивая…
– Спасибо…
Даша опять поймала на себе внимательный оценивающий взгляд серых глаз. Было в этом что-то необычное. Так на неё никто больше не смотрел, (даже Борис). Так… как будто впитывая её лицо, не брезгуя подробностями – трещинками на губах, морщинками под глазами, выбившейся прядью волос. Сбросив оцепенение, Даша спросила:
– Хочешь кофе?
– Пожалуй.
– Только, знаешь, у меня всего одна кружка. Ничего?
– Будем пить по очереди.
Организовав кофе, Даша вернулась на кровать. Поочерёдно глоток за глотком, закусывая «Ассорти» – кружка опустела. Ксана сидела, подобрав ноги, головой на её коленях лежала Даша, готовая лежать так сколь угодно долго. Естественным образом разговор перетёк в иное русло:
– Даш, а у тебя было… мм… что-нибудь с…
– Женщиной? – поймав утвердительный взгляд Ксении, она продолжила, – да… но не серьёзно. В институте, помнишь, ту девушку с чёрно-белого фото?
Ксана взяла из коробочки конфету и поднесла к Дашиным губам:
– Любишь сладкое?
– Из твоих рук – всё что угодно! – с наигранным пафосом ответила Даша и осторожно взяла кусочек шоколада, попутно поцеловав один из пальчиков щедрой руки.
«Шутка! Мы же просто шутим? – вздрогнула от нежного прикосновения Ксана, – и тот факт, что мне так хорошо сейчас… Как же хочется поцеловать эти губы! Даша, Дашенька, почему они такие яркие? Зачем?!»
– Так что с той девушкой?
– Ну, мы учились на одном потоке. Она во всеуслышание называла меня своей любимой девушкой. Это было своеобразной игрой, что ли. При встрече мы всегда целовались… в губы.
– В губы? – эхом отозвалась Ксана.
– Да, и к этому все так привыкли, воспринимали как должное.
– А потом?
– Потом ничего не было. Она испугалась, – Даша грустно улыбнулась, – или, возможно, я ей недостаточно нравилась. Не до такой степени нравилась…
– Мне кажется, она многое потеряла.
– Хм.., – последние слова Ксаны всколыхнули целый вихрь: «Я схожу с ума, или она только что намекнула о том, что была бы не против близости со мной?» Вслух же Даша поинтересовалась, – А ты? У тебя была девушка?
Ксана задумчиво перебирала волосы подруги:
– Это было так давно, и я тогда даже не поняла, что произошло. Будешь ещё конфету?
Не дожидаясь ответа, она наклонилась над Дашей, и та с опозданием осознала происходящее: «Я же хотела на прощание! В щечку… Вот тебе и щёчка!». Ксанины губы раздвинули губы Даши и деликатно протолкнули конфету во внутрь. Поцелуй длился несколько мгновений, но и этого с лихвой хватило, чтобы почувствовать насколько сильно их обоюдное желание. Чтобы разрядить обстановку, Даша прошептала (говорить в полный голос она уже не могла):
– Вкусно…
– И не говори…
Теперь
– И не говори! – кипела Ксения, – ты приходишь и предъявляешь мне… нам какие-то обвинения! В чём, скажи, конкретно в чём, ты нас обвиняешь!?
– Вы опять принялись за старое! Ты и она, – Андрей кивком головы указал на Дашу, – всё повторяется! Возвращается март двухтысячного. И, я знаю, это она, – на этот раз он даже не удостоил Дашу жестом, – она тебя…
– Март двухтысячного? Андрей! Думай о чём говоришь!
– …она тебя совратила. А ты просто не смогла противостоять, но я не собираюсь терпеть подобное!
Ксана не верила своим ушам, а Даша казнила себя за то, что забыла на какое-то время, какую мину замедленного действия представляет из себя Андрей. Аня, похоже, бывшая в курсе всех событий, воспользовавшись образовавшейся паузой, спросила:
– Почему ты так решил? Откуда эти выводы? На чём ты основываешься?
– Ах! Аня! Да зачем ему на чём-то основываться? Он просто – решил!
– Вы меня совсем за дурака держите! Я же всё вижу… И встречи эти ваши, и письма и книги, – метнул он ненавидящий взгляд в сторону Даши, – телефонные разговоры и розы вот эти! Я таких никогда не дарил!
– С чего ты взял, что их подарила я? – подала голос Дарья.
– Я знаю, что ты!
– Отлично, он просто знает! Да какое ты право имеешь, судить?! Даже если то, в чём ты нас подозреваешь и правда, то всё равно – какое право?!
– Я так и знал! Это правда, – ещё больше помрачнел Андрей, – Лесбиянки…
– Вот что! Разбирайтесь без меня – втроём, – не выдержав накала страстей, Аня вышла из комнаты.
– Я полагал, что мы сможем построить совместное будущее, но сейчас вижу, что тебя вообще мужчины не интересуют!
– Конечно, не интересуют! – вспылила Ксана, – Если бы не дети!
– А в Ялте? Ты водила меня за нос! Я купился на твою праведность, я восхищался тобой и боялся дыхнуть не вовремя, а ты предпочла Богу эту…
– Да никого Ксана не предпочитала Богу! Ты сам бы слышал свои слова!
– Даш, это бесполезно… Андрей, а ведь летом я думала о том, чтобы выйти за тебя замуж. Подумать только! Как хорошо, что я не поддалась уговорам мамы. Как хорошо!
Тогда
«Как хорошо с ней, какая-то подкупающая искренность её глаз, слов, прикосновений.., – Ксения обводила кончиками пальцев контур Дашиных губ, овал лица, нарисовала брови, веки, – красивая… И с закрытыми глазами – красивая, тонкая, звонкая. С нежным голосом! Как я забыла?..»
– Ты споёшь мне?
Вставать очень не хотелось, но раз ОНА просит… Даша взяла гитару и, присев на противоположный край кровати, спросила:
– Что ты хочешь, чтоб я спела?
– Всё.
– Всё? Тогда, пожалуй, эту, – взяла она вступительный аккорд.
Даша плохо понимала, что именно поёт – произносимые ею слова, наполняли комнату, минуя разум – сами по себе – независимо от прочих мыслей теснившихся в голове: «Как она смотрит!.. Да, я буду петь… Ради того, чтобы она так смотрела – стоит!.. Зачем ты встаешь? Тебе не нравится?..», – забеспокоилась она.
– Пой, – одними губами сказала Ксана, и, обойдя Дашу, встала у неё за спиной, – Пой, – услышала та совсем близко, слишком близко... И тут Ксана положила руки на Дашину грудь, прошептав ей на ушко:
– Не останавливайся, пой…
С этого мгновения, как будто кто-то невидимый подкрался и набросил на них волшебную кисею. События начали развиваться по каким-то новым законам: времени не стало, пространство сузилось до расстояния от губ к губам. Где-то далеко жалобно звякнула гитара… Отбросив условности, Ксана ласкала, ласкала… чувствуя, как Даша тает под её руками. И тут вселенная свернулась в точку соприкосновения, нашедших друг друга губ – в этом поцелуе погибли и вновь возродились все известные и неизвестные измерения.
Мыслей не было, только чувство – одно на двоих. Даша лишь на считанные секунды всплывала на поверхность из глубин сверхчувственности, осознавая, что она уже: без водолазки,.. лифчика,.. раздевает Ксану,.. находится на другом краю кровати… Ксана, поражаясь результатом своих действий, подливала масла в огонь. Отойдя на шаг, разглядывая, полуобнаженную Дашу, она восхищенно говорила:
– Как красиво! Ты хоть понимаешь, как это красиво?
Даша не понимала… Она, вообще, ничего не понимала. Одурев от нежности и смелости этих рук, расстегивающих её джинсы, она просто повторяла: «Что мы делаем? Что?!»
– Ого! Как у тебя тут … влажно! – поделилась с любимой новым открытием Ксения.
– А ты думала,... – успела ответить Даша, прежде, чем пропасть в беспамятстве.
…В третьем часу ночи, две девушки сидели рядом на кровати и курили. Даша с интересом наблюдала за Ксаной:
– А я и не знала, что ты куришь.
– Я тоже… Да, и не только то, что курю.
– Обнаружились скрытые таланты? – улыбнулась Даша.
– Точно!
Находясь на грани между сном и явью, чутко реагируя на малейшее движение, они пытались уснуть. Время от времени одна из них приподымалась на локте и разглядывала соседку. Поцелуй тут же вызывал, ещё не улёгшееся возбуждение. Даша прижималась покрепче к той, что ближе всех и шептала ей:
– Я не верю! Вот проснусь – а тебя нет… А! Знаю – я не буду спать. Ксюша, Солнце моё. .. Ксюш…
– Нравится? Ты скажи – не молчи.
– А ты разве не чувствуешь?.. О… Очень.
– Тебе помочь? – и получив в подтверждение поцелуй, она пускала свою руку в путешествие по такому отзывчивому телу той, что ближе всех, – Ты похожа на оргАн… твои движения и страсть – те же.
Даша так и не уснула в ту ночь. Но она ни на минуту не пожалела об этой бессоннице, потому что теперь знала – как первый раз с Женщиной.