ВАРНАКИ
Вышел на дорогу парень беззаботный,
С ***м по колено, с топором в руках.
Крепкий, волосатый, духовито-потный,
В шапке соболиной, в красных сапогах.
Парень не обычный – хитник и паскуда.
Имя – Ванька Ёбарь. Карие глаза.
Кудри золотые, кулаки по пуду,
А за ним девица – Машка Егоза.
А у Машки косы русые струятся,
А у Машки титьки – словно два ведра,
А у Машки губы любят целоваться,
А меж ног у Машки – черная дыра.
Одноряд купчина на большой дороге
В лапы угораздил этим варнакам, –
Обрали до нитки, изломали ноги,
Лямкой обмотали, учинили срам:
Наперво Ванюша сапогом сафьянным
Сделал отпечаток у него на лбу,
А на той печати слогом окаянным
Матерная надпись: «Геев не ебу!»
Напотом же Машка (ну уж эта Машка!),
В юшку исхлестала плёткою-косой.
По спине, по жопе, такоже по ляжкам, –
Ох, не зря прозвали Машку «Егозой»!
Далее – ужасней!.. Висельник полношный,
Раззадорясь дикой властию своей,
Захрапел как лошадь и ударом мощным
Вдунул хрен корявый Машке меж лядвей.
Девка, дёрнув задом, взвыла, распаляясь,
И узрел купчина, рдея от стыда:
Яйца бьют по жопе. Титьки, колыхаясь,
Мечутся ритмично. Хлюпает манда.
Воры веселятся. Апогей разврата.
Пик прелюбодейства. Порно «три креста».
Воздух раздирает скерцо дурномата.
Яйца бьют по жопе. Хлюпает манда.
…Связаны суставы, сломаны колени,
Полосы по телу – те, что от косы…
Только вдруг купчина чует в изумленьи,
Что зашевелились у него трусы!
И дюжее боли вздыбилось желанье,
И превыше страха выступила плоть.
И взмолил купчина: «Эй вы, басурмане!
Хоть бы напоследок дали отколоть
Что-нибудь такое... С гиком да со свистом,
Дабы дым от хера взвился до небес!..»
– «А чего, и верно!» – Ванька кончил быстро,
Засмолил цигарку и с Машутки слез.
«Ишь ты, дыма просит! Ну и непоседа!
Только знаешь, дыма нету без огня…
Погоди, а ежели сотворить… вот эдак,
Как тогда засвищешь, кенарь, у меня?» –
И к купецким ятрам сунул пахитоску!
Миг – и жар геенны дышит над мотнёй.
СДЕЛАЛОСЯ СТРАШНО… Потянуло воском
Свечек поминальных. И другой ***нёй.
Дикий взвизг купчины полоснул булатом,
К облаку стремглавым коршуном взлетел:
«Езуит! Опричник! Ирод! Прочь, не надо!!!» –
Гикнул, как мечталось, и тотчас сомлел.
…Он очнулся дома. На своей постели.
Рядом почивала тёплая жена.
Но ещё предолго, более недели,
Был под впечатленьем тягостного сна.
Всё ему блазнилось: пахнет палениной,
Жжёными власами, жареным мясцом.
Всё пред ним вставало жуткою картиной:
Папироса тлеет. Пепел – над концом…
Он кричал ночами. Гнал кого-то на ***.
Отбивался буйно – сколько было сил.
Всё рыдал надрывно, грезил дыбой, плахой
Для воров дорожных… А потом забыл.
Август 1999г., Июнь 2001г., Февраль 2002г.