1) влюбленный март
кочевая весна, рассыпаясь на шорохи города
не осилив смешной половины влюбленного марта -
притаилась за крыльями шулера, дышит сквозь поры, да
улыбаясь, тихонько сжигает краплёные карты.
окрыленная сплетница ласково вьёт переплёты
проводов над домами, что словно из глины слеплены.
и любая вещица, попавшая к ней мимолетно,
обращается в снежную серую горстку пепла.
так и здесь, в переулке со скрипом чернеющих лавочек
гололёд недоверчиво прячется в снежных лапах
я от каждой весны сохраняю на память булавочки,
но от этой мне, видно, останется только запах.
2) dream
мне снился кто-то нежный кто-то близкий
задумчивый и славный. я проснулась
нелепо упрекать глухой будильник
за то, что он всегда стреляет в спину
как эта абсолютная весна.
вдыхаю грязный воздух – задыхаюсь
впиваюсь в пролетающих прохожих
отчаянно цепляюсь за реснички
ищу в зрачочках капельки булавок
везде ищу тебя мой славный славный
во всём ищу тебя.
3) страсть к одиночеству
вопросительно смотрим наверх: потолочное небо
выгибается сводом. молчат Боттичелли и муза.
первый щупает холст и вздыхает в окошечко: ей бы
анемонов нарвать и в веночек вплести – слишком узок.
а она всё летает по комнате, в стёклышки дышит
заменяя ему электричество, солнце и веру
только сердце не слышит приказов. она, малышка,
обернулась весной и – в окно, ошибившись дверью.
4) булавочки
похоже, теряю булавочку-нитку образов
в тропиночках прошлого, смятых, завитых, скрученных
упущено… в мартовской гуще тягуче-боязно:
весна с наслажденьем и злобой сжигает чучело.
...
форточка-выход из этого, странного, мира
в тот, то ли твой и чужой, то ли чей-то третий
нервно глотнув из квадратика волны эфира
тут же захлопну: достаточно глупых сплетен.
выйти б из тесного куба на плоскость карты
не потеряться бы в этой толпе крикливой
не потерять бы тебя в лабиринтах марта
в ворохе колких булавок – весенних ливней.