Андрюше Бердзенишвили
Сумерки февраля. Классика: слякоть, кляксы,
Мокнет во мгле скамья с видом безродной таксы
На остановке, где в роли того буржуя
По вечерам грустна и голодна, дрожу я.
Тлеют обломки льда — старого, то есть, мира,
Сыро, и надо мной в небе кусочек сыра:
Сходство почти на сто, чтоб закричать картаво
В полный диапазон — меньше, чем в пол-октавы.
Сыро, и в двух шагах не опознать предметы —
Вытянутой рукой не обнаружить света.
Сумерки в феврале кажутся нам темнее
Летних, когда туман, в воздухе стекленея,
Стынет, и с тополей падают тонны пуха,
Легкие, как обман зрения или слуха —
Несовершенство чувств: с детства звучит зловеще
Имя Грабарь, лазурь грубо звенит… Как вещи
Можно менять слова: время, размер и формы
Или не соблюдать языковые нормы,
Но перемена мест, времени, суммы знаков
Нас убеждает: мир скучен и одинаков.
Что, что опять весна? Счастье сродни привычке.
В куб возведи слова и заключи в кавычки
Все, что за столько лет время не изменило:
Сумерки. Слякоть. Дождь… Да, не забудь чернила!