"В рот ли?" - думала поэтесса, разглядывая колонну мужественности
Знакомого поэта Лизоблюдова, последний же не вязал лыка в стрOку.
"Вряд ли", - думал детский писатель Кашалотов солидной, дородной наружности,
Подглядывая за происходящим откуда-то сбоку.
Паштет на столе издавал непередаваемо гнусное зловоние.
Коты - Бегемот, Базилио и Васька - атаковали его, словно галлон валерьянки.
По квартире распространился запах то ли щелочи, то ли аммония
И долго в раковину блевал с непривычки какой-то заезжий янки.
Литературный критик Олигархов отрешенно ходил из комнаты в комнату
Меж спящих вповалку собратьев по перу.
Образ жизни богемный был ему явно не по нутру,
Однако привычка - вторая натура и угрызения совести он пустил пО ветру.
В спальне лес рук и ног сослагался и дергался осьминогово.
Пот голых мужских и женских тел оседал на веселых болгарских обоях
И печаль, проистекающая от знания многого,
Вышла с пОтом и испарилась в этих воистину чуть ли не римских покоях.
Время наполнило геометрию пространства химерами обозначенных смыслов.
Что-то строчил своим бисерным почерком агент безопасности Коромыслов.
Олигархов принял транквилизатор и зыбучий песок часов поглотил его без остатка.
Наврядли сумел бы и я отказаться от подобного рода творческого беспорядка.
10 марта 2003