Я помню вас, мои подружки,
Вы все дарили мне любовь,
Но сознаю я вновь и вновь:
Вы все ж не больше, чем игрушки.
Я не прошу меня понять:
Я сам себе кажусь противен:
В моей душе лишь скорбь и ливень,
И боль мою мне не унять.
Лишь только здесь, на смертном ложе,
Я осознал, что не любил,
Что сердцу был никто не мил.
Но слишком поздно. Боже, боже...