Мое минус первое перевоплощение реанимировано бесполой рифмой.
Тридцатитысячный литературный кружок молил о цивилизации статуса.
Риббентроп вытаскивал Молотова из петли, и обещал повышения градуса.
Миллионные «люблю» выскакивали с ножами из-за угловатых хореев.
Макинтош не калькулятор – а всего лишь прорезиненный плащ.
Я читал о катастрофически прекрасных злодеях, и кастрировал слово «палач».
Выигрыш съедался испоганенным траффиком .
Минутная слабость жужжала назойливей пластмассовой мухи.
Из под ресниц выползали графики, а записную книжку изгрызли шлюхи.
Индивидуальность растоплена жаром тщеславия.
Фордизм расправлял крылья и требовал воскрешения Босха.
На двадцать шестом году жизни я принял православие, и совершил дефлорацию Дульсинеи Тобосской.