…И, скрипнув зубами, песню
На звуке протяжном том
Я затяну, и месяц
Замрет над моим окном.
Прислушается, прищурит
Навек побледневший взор
И вспомнит названия улиц,
Больших городов и сел,
Где так же безудержно снизу
Тоскливая песнь лилась,
Где в тех же сумерках сизых
Безумная жизнь рвалась,
Металась по клетке времени,
Эпохи, границам быта,
И билась в пределы темени,
И путалась в снах избитых…
…И, скрипнув зубами, песню
На звуке протяжном том
Я буду петь, и месяц
Взгрустнет над моим окном.
О, жизнь моя! - Вечные жмурки.
Повязаны тьмой глаза.
Лишь в призрачном свете лунном
Сверкает одна слеза:
Не женская, соляная
(Плаксивость не свойственна мне),
Но словно струна стальная,
Натянутая в огне.
Но словно струна, в чьем звоне
Вся горечь и боль моя,
Но словно струна, в чьей злобе
Весь бешеный нрав огня.
Услышь мя, услышь, мой месяц!
Взъерошь свой затылок черный
И черную ночь развесь
На звездах, чтоб было просторней
Дышать темнотой тем людям,
Кто жить не приучен в свете,
Кто и в жару полуденную
Все бредит о вечном лете,
Сбиваясь на вой метели,
Кто, песней давясь в тишине,
Все ищет у жизни цели…
И рвется струна в огне.
…И, скрипнув зубами, песню
На звуке протяжном том
Я оборву, а месяц
Пройдет своим чередом.