«Бедный Цахес!.. Пасынок природы!..
Я желала тебе добра!..
Наверно, это было глупо с моей стороны,
верить, что внешние блага, которыми
я одарила тебя, озарят твою душу…»,
- фрейлейн фон Розеншён (Э.-Т.-А. Гофман,
«Маленький Цахес по прозванию Циннобер»).
Люби меня, люби, юродивый малютка,
Красавцы-дураки шарахаются прочь
От хитро-мудрых фей к жеманным проституткам,
Над ними я смеюсь весеннею порой.
Но знал бы кто-нибудь, какая безысходность
Растёт внутри меня шипами колких фраз:
- Ты выглядишь всегда чертовски превосходно,
Да только для кого?
Весёлая игра,
Придуманная мной, переросла в болезнь, и
Я больше не могу без близости такой,
Кошачий голос стал всех книг и дум полезней,
Тянусь за ним, тянусь горячечной рукой.
И шепчется капель: «Тебя он не достоин,
Ведунья Розеншён, гордячка, книгочей!
Уничиженья путь на жалости построен».
Я таю у костра из сложенных ночей,
Что вместе провели. Кровь наполняет горло,
Пора мне замолчать, оглохнуть и истлеть.
Иначе, как ещё отделаться от вора,
Укравшего покой…
Огня тугая плеть
Взметнулась надо мной: болезнь сейчас исчезнет,
И я исчезну с ней, счастливая... Постой!
Приблизься, Цахес мой! Еще успею срезать
Волшебных волосков обман и колдовство.