*****
Здравствуйте, памятники модельерам тюремных
пижам!
Здравствуйте, церкви и автосалоны!
Здравствуйте, скверы, чьи листья от ветра дрожат,
Здравствуй, охранник кафе в камуфляже зеленом!
Доброе утро запаху свежих газет!
Доброе утро заторам автомобильным,
Доброе утро похмелью вчерашних побед,
Доброе утро хот - догам, звонкам на мобильный!
Я открываю разбитые окна утра
Что над капотом росистым дрожит эфемерно,
Сладко вдыхаю смесь превосходных отрав,
И выдыхаю кусочек себя в атмосферу.
*****
На сельском кладбище лопух
Обнял железную оградку,
Ласкает солнце камень гладкий,
Уснул и полдень,и пастух,
Коровы, небо, дремлет ветер,
Проезжий барин спит в карете,
Ямщик, и рожь, и лес в дали,
И дуб, что бобылем стоит.
От солнца трескается грязь,
Земля застыла, разленясь,
И в чем различье, ей же ей,
Меж тем кто в ней, и кто на ней?
*****
Был ливень, как прозрачный пламень,
Был миг, летел полетом искры,
И захотелось высечь в камне
Июль, и дождь, и мокрость листьев!
*****
Сердца не ржавеют, они
Покрываются плесенью.
И нынешний друг
Завтра станет твоим палачем.
Сегодня в трамвае
Я ехал с будущим Геббельсом,
Не я и не он - мы об этом не знаем еще...
Сердца, будто зерна
Вростают корнями в неверие,
Они одиноки, хоть корни и переплелись,
И в темную пору
Я душу шагами вымеривал -
И эха осколки взмывали, и падали вниз...
*****
Все уйдем.
И ты, и та,
Без которой - ты не ты,
По хрустальным по мостам,
Хоть не верим в те мосты.
По заоблачным лугам,
Да по берегам небес,
Завершим слогать слога,
Бросим музыку под пресс.
Проструимся, как вода,
Как песок сквозь пальцы, сквозь,
Словно ток по проводам,
Как в листве весенней - дрожь...
*****
Под улюлюканье ублюдков
Стать пушечным люля - кебабом,
Листвою пасть, пожухлой, жуткой,
У Люцифера быть завлабом.
Нажать на газ - так чтоб до пола,
И в покореженном металле
Все также не найти покоя
И лишь расправиться с мечтами...
*****
За все и про все - только кровь, только сталь,
Напалм, дымный порох и ловкий свинец,
И скажет ли кто грешным делом “Как жаль!”,
И будет ли избавленьем конец?
Других вариантов видимо нет,
Езжай ты в Перу или в Непал,
- Где вы были последнюю сотню лет?
- У меня алиби: я спал!
А способен ли плакать телекамеры глаз?
Далеко ли идти до седьмых небес?
Где живой чернозем превращается в грязь?
Кому тяжесть в душе мне продать на вес?
А в конце тоннеля нужен ли свет?
У Летучих Голландцев должен быть порт?
- Где вы были последнюю сотню лет?
- У меня алиби: я был мёртв.
*****
Флаги архипелагов
Полны океанской влаги,
Полны океанской влаги
Флаги архипелагов.
А в море на лодках длинных
Ловцы голубых марлинов,
Ловцы голубых марлинов
На лодках долбленых длинных.
Лежат на песке мулатки
Мулатки нежны и гладки.
На жарком песке мулатки
Подставили солнцу пятки.
Я утром пораньше встану
Найду себе капитана
Найду себе капитана
С веселым Роджером
рваным.
С веселым Роджером
рваным
Мы выйдем из бухты рано
Мы выйдем искать нирвану
С веселым Роджером рваным.
*****
За той, чьи волосы как мед,
Бежать стремглав через подсолнух,
Чтоб страсть скреплял горячий пот
Всепобеждающим рассолом.
Чтоб солнце плечи обожгло
С белесыми следами лямок,
И пусть подсолнух, как божок,
Взойдет над нами спозаранок.
Пусть с тетивы реки летят
Мостки дощатые стрелою...
А может, лето во плоти
По тропке к лодке шло со мною?
*****
Поэта убить несложно -
Забвением или ложью,
Тупым безразличием ровным,
Просто случайным словом.
Не трудно убить поэта
Лестью и звоном монеты,
Воем кабацких ульев,
В крайнем случае - пулей.
Но, не смотря на это,
Все также живут поэты,
Стаканом черпают космос -
Они ведь поэты просто.
*****
На маленькой лодке,
По тихой реке,
Кувшинки веслом срывая,
Когда - нибудь мы уплывем
О тоске
И радости забывая.
Когда - нибудь
Летнее солнце взойдет,
Закружат лениво стрекозы...
И нам остается
Лишь плыть на восход,
А все остальное - поздно.
*****
Моя мама стала акацией,
Легкой, тонкой и легкомысленной.
Мне под ноги стручки ее катятся,
Гладит голову мою листьями.
Моя мама стала ромашками,
Васильками и одуванчиками,
Их оранжевыми фуражками,
Их зелеными тонкими пальчиками.
Моя мама - она не меняется:
Красит волосы хной по осени,
Темным золотом они плавятся,
Ветром в дальнюю даль уносятся.
Моя мама ласковым голосом
Что - то шепчет забытое, давнее,
Может даже про вечную молодость,
Но язык акаций не знаю я.
Возвратившись во чрево Родины,
Стану тоже расти раздольно я,
Буйным, сильным кустом смородины
И сиренью в букетах школьников.
*****
Полечу над зимой
В чуть багряное время заката,
(В переводе часов
Есть язычества тоже чуть - чуть),
Над стволами дубов,
Что ржавчиной мха конопаты,
В тишину февраля,
С головой в его самую суть.
Сквозь разбойничий лог -
Распугаю косулю и зайцев,
К перекрестку дорог -
Между вьюгой и солнечным днем,
Я иначе не мог -
С перепонками ночи на пальцах,
Лишь оставив в залог
Свой в снегах позатеряный дом.
*****
Вот снова рядом новый Новый год,
Он близок так, что дышит нам в оконца,
Трещит он по лесам, носы дерет
Срывается ведром в гортань колодца.
Давай с тобой с гирлянды пыль стряхнем,
Наделаем снежинок из салфеток,
В дожде блестящем, быстром, золотом
Шаров сияют тонкие планеты.
Давайте же не будем нарушать
Гармонию великих снегопадов,
Пусть в окна яркие глядится тьма, как тать,
Пугать ее хлопушками не надо.
А может, было все наоборот,
И снежным был предел господний рая?
Ты слышишь, как неслышный Новый год
В сенцах с ботинок белый снег сбивает?
*****
Пять листьев, пять выстрелов,
Пять эпиграмм.
Пять танцев, пять тостов
За всех милых дам.
Пять пальцев на мерзлом террасы стекле.
Пять зайцев - трофеев висят на седле.
Пять месяцев долгих в России зима,
Пять раз на дуэли себя убивал,
Пять лет и пять зим ты меня прождала,
Пять лет муэдзины кричали “Аллах!”.
Пять солнечных дней у нас было с тобой,
Пять кратких минут видел столб верстовой.
Пять слов на прощание...
*****
Он шел, чтоб принять вашу боль,
И вашу усталость.
И рядом шагала Вечность
И улыбалась.
А рядом шагала Вечность,
Смеялась не к месту,
А путь был длинным и млечным,
А вовсе не крестным.
Он сделал чтоб было светло,
И цыкнул на Вечность.
Монашек поставил титло
И дунул на свечку.
*****
Пламя и мгла,
Куча мала,
Волчий рот -
Ночи фронт.
Пламя и мгла,
Ладонь весла,
Тешится выпь,
За кормой - зыбь.
Пламя и мгла,
Страстна зола,
Утром - байга*
Мантру слогай!
Пламя и мгла,
В бедрах - кругла,
Бархат и шерсть.
Рядом - смерть.
* Байга - конное состязание у кочевников, скачки.
*****
... и языком чугунным
За звоны заплатить,
Роняя в рупор руны,
Листая стаи птиц.
Ристалище растает,
Сталь станет рыжей ржей,
Есть истина простая:
Все будет хорошо!
Цепляясь к цитадели,
До боли, из бойниц,
Вьюнок и хвощ разделят
Пир призрачных столиц.
Пустыня пусть остынет
От многогласых месс,
Ладонь легко ложится
Бутоном на эфес.
Безмолвие безумно
С рассветом разметай!
Ведь в лоно неба луны
Не могут не врастать!
*****
Даруй мне покой разнотравий ничейных
И дикую пляску костра на ветру,
Суровую лексику дальних кочевий
Как белую юрту я соберу.
Открой же мне губы тюльпанов и маков,
Что страстью исходят, простором дыша,
Я видел тулпаров, не знающих страха,
Что гривы развеяв, к озерам спешат...
*****
Медленно или быстро
В старой каске фашисткой,
В бикини кровавого цвета
Прийдет она этим летом.
Прийдет она стужей зимней,
Губы жарко разинет,
Возьмет на столике штопор
Чтоб вены твои заштопать.
Чтоб плакать с тобою рядом,
Нектар чтоб смешивать с ядом,
Чтоб этой нежданной весной
Тебя увести с собой.
Послание № 2.
Ну что, пророк?
Опять попутал бес,
Не с теми шел,
Влюбившись сгоряча?
Как тяжело быть рупором небес,
Особенно, когда они молчат...
Богоборческие стансы.
1.
На счастье или на горе,
Случайно иль не случайно,
Олимпийское богоборье -
Мой спорт профессиональный.
2.
И нужно немного -
Лишь выйти на площадь,
Раскрыть, будто звезды, ладони.
Единорог со сломанным рогом -
Это обычная лошадь.
3.
И в небеса безбрежны,
Что стали моей мишенью,
Засею покой безмятежный,
Хоть, может, и выверну шею.
4.
Пусть жмет мне покой немного -
Смирительною рубашкой,
Единорог без рога
Уже никому не страшен.
Романс сентября.
В эту осень ясень рясен,
Будто вспыхнул весь огнем,
На крыльце, вокруг балясин
Хмель пообвился ужом.
Лето холст загрунтовало
В цвет стерни и в цвет стогов,
Осень, осень, все ей мало,
Щедро сыплет град мазков.
На холсте на том созрели
Дом и сад. Бельмо белья.
По запущенной алее
Бродят двое. Ты и я.
Охватило всю усадьбу
Солнцем пушкинской строки!
Эх, затеять что ли свадьбу,
Ясень с хмелем взяв в дружки!
Две птицы в небе. В яростном полете
Штурмуют голубую цитадель.
Виток к витку, как будто ноту к ноте,
Воздушную выводят трель.
Две точки в небе. Даже не увидеть
Что движет ими: страсть или война?
Что, впрочем, все равно. Возненавидеть
И полюбить могли они отчаянно, до дна.
До дна небес...
Николаю Байбузе
В степи рассветы кровью пахнут
Вчера забитого барана.
На стадо нагоняя страха
Восходит солнце, будто рана.
Там философия аркана -
Мозолиста и пахнет плохо,
Там в сытном запахе айрана
И бешбармака скачут блохи.
А расчумазые джигиты
В китайских тапочках и кепках,
Свежуют тушу деловито
Дымя дешевой сигареткой.
Там ветер не выносит хлипких,
Там джут и смерть зимой морозной,
И за раскосою улыбкой
Там мамелюкская серьезность.
Батыром, в золоте и блеске
Промчится век по автотрассе,
А вслед ему (так по - библейски!),
Бормочет степь: «Кайда барасын?»*
*Куда идешь!
Другу
Там мои могилы,
Зной и пыльный ветер.
Там, у тихой речки,
Мы с тобою - дети.
Молодая мама,
Ножички и крышки
Там в войну играем
Мы с тобой - мальчишки.
У девчонок наших
Там банты и косы;
Там мы жжем селитру
С медным купоросом.
Там с тобою лихо
Мы ведем мопеды,
Там мы одержали
Первые победы.
В небесах - мой голубь,
Бьет крылами шумно,
Там, куда летит он
Ты еще не умер.
Ковыли.
Они служили в дальнем гарнизоне,
В киргиз - кайсацких гулевых степях,
Любили шашку, водку и погони -
Характер у обоих был - Не ах!
Вдвоем они - то ловят конокрадов,
То из винтовок метко бьют сайгу,
Коня - в галоп! Им большего не надо,
И ветер рвет черкеску на скаку.
Сослали их - обоих - за ухарство,
За тягу к непечатному стиху,
Еще - за то, что был фельдъегерь
царский
Извалян ими в дегте и пуху.
Они и рады. В душном Петербурге
Им разгуляться негде. Здесь - простор!
Презрев шинель, они купили бурки
И по две пары острых новых шпор.
Киргизы их зовут “Еки шайтанын”
Что значит “Пара дьяволов”. Любя,
Казачьи дочери вздыхают непрестанно
Косу тяжелую в волненьи теребя.
Все любо им - с солдатом и казаком
За просто так садятся вечерять.
Усатые и с чубуком пузатым
(А каждому - всего лишь двадцать пять).
Но вот из Оренбурга хват - полковник
К ним прислан командиром. С ним - жена.
Красавица.
Из города, где всякий ей - поклонник
В неравный брак она увезена.
Увезена. Обречена за тыном
В полковничихах век свой коротать.
Повелевая денщиком - Мартыном,
Писать стихи, на пяльцах вышивать.
И наши развеселые повесы
(Доселе безымянные и впредь)
Влюбились разом в эту поэтессу
И за любовь готовы умереть.
И на приемах, где седой полковник
Круг офицеров с семьями встречал
Они бледнели, каждый - что покойник
Когда в надушенный она входила зал.
Движенья становились так неловки,
А ревность жгла, захватывая дух,
Когда свою точеную головку
Она склоняла к одному из двух.
Она смеялась шуткам их обоих,
Обоим позволяла шаль подать...
Мерещилась им даже на обоях
Ее лицо и царственная стать...
Дуэль! Дуэль!
Не может быть иначе
Пускай решит все пуля иль клинок,
Пускай убьет, дуэль нужна тем паче,
Зови удачу и взведи курок!
Мерцало утро. Перекати - поле
Лениво ветер гнал через солончаки.
В рассветном мареве стояли двое -
Вчера - друзья, сегодня же - враги.
Отдав фуражки пьяным секундантам,
Смерть ангажировав на светскую кадриль,
Они сошлись. И кровью дуэлянтов
Был обагрен безропотный ковыль.
Их схоронили рядом, камень серый
Венчает холм, глядит в речной обрыв...
А их любовь с заезжим землемером
Сбежала вскоре, мужа позабыв.
Прошло сто лет. Саманная та крепость
С землей сровнялась, еле виден тын.
И тех сердец любовь, огонь и смелость
Не помянет уж и седой акын.
Но на рассвете ветер дышит новью,
В лицо восходу он бросает пыль,
И снова розовый, как будто полит кровью,
За ветром устремляется ковыль.
Бульдозер
Эй! Я - бульдозер, посторонитесь!
Ведь для меня арматура - как нити!
Я - закопчен, громогласен и грязен,
Великолепен и безобразен.
Давно я был собран и неказисто
Бригадой лихих молодых коммунистов.
Я поднимал комсомольскую стройку...
Нынче же - стар - разгребаю помойку.
А в те года моей твердою сталью
Вы горизонты свои раздвигали.
Песни и флаги, мазут с салидолом
В памяти перемешались надолго.
В старческих снах не найду себе места:
Кажется все, будто слышу оркестр,
Трибуна, плотина, клокочущий створ,
Ряды пятисоткиловольтных опор.
Сварка, что льется откуда - то сверху
Снится мне сказочным фейерверком.
Снятся улыбки и каски рабочих,
След мой мне кажется многоточьем...
Вспомни, чихающий в облаке пыли,
Брат-самосвал, эх, какими мы были!
Ты, что провез эвересты щебенки,
Помнишь, сигналил мне голосом звонким?
Помнишь, играючи мчался ты, сильный,
Под матюги балагура - водилы?
На новоселья, помнишь, возил ты
Пару узлов, патефон и корыто,
А в ноябре, братец, помнишь еще,
Как одевали тебя кумачом?
Ворчит самосвал: “Эх, под пресс бы тебя! 4
Ходишь ты маслом уже под себя,
Сыплются клепки твои и винты,
А все такой же дурак ржавый ты!
Им наплевать, на все, что мы любили,
Они пересели на “Катерпиллер”,
Скоро нас вышвырнут в металлолом,
Так нам, наивным, и поделом!”
Он о бензине толкует со мной,
Аккумуляторной брызжет слюной,
Я ж за работу, как прежде, берусь,
Пусть льется масло и сыплюсь я пусть,
Пусть впереди - “Вторчермета” ворота,
Мне остается спасенье - работа,
Свары за кость - для меня не пример,
Я же бульдозер, а не бультерьер.
В черных доспехах мусорный витязь.
Эй, я - бульдозер! Посторонитесь!
Многоточия
(микроцикл)
Небеса штангенциркулем мерил я -
(Раскинули млечное вымя они),
Ведь каждый поэт на закате империи
Чувствует себя римлянином.
*****
... Труба протрубит последний парад,
И веки подняв, как забрала,
Мы встретимся тысячу лет назад,
Как будто ни в чем не бывало...
*****
Ты заплакала. Став и милей, и слабей,
Перепутав любовь, ревность, жалость,
Это буря, что яростно бьется в тебе,
Сквозь глаза твои расплескалась...
*****
Девочка в платье из летних дождей,
На голове ее - шляпка из радуг,
В вечных лугах растворяется, где
Каждое слово ложится в балладу...
Эпитафия
Он так сильно любил этот мир,
Что порой доходил до наивности,
Он любил и жалел этот мир,
Только мир не ответил взаимностью...
Аркадию Козлову
Я в альбом свой старый загляделся:
Где горнист, что нам трубил отбой?
С фотографий смотрит мое детство,
И с улыбкою зовет меня с собой.
Я гляжу глазами старой “Смены”
На мальчишек, думу затая:
Тот пацан с ободранным коленом,
Может это вовсе был не я?
*****
Сквозь молодую пшеницу ступала босыми ногами,
Волосы гребнем чесала, над гладью реки, напевая,
В стадо буренку вела, в платье наивного ситца,
И пастуху улыбалась улыбкою иконописной...
*****
Казах - мальчишка бесседельно
В галоп пустил в степи коня,
Слился с ним крепко, нераздельно,
К каурой холке наклонясь.
Он метеором - сквозь безбрежность,
И вереск, поклонившись, чтит,
Как роковую неизбежность
Удары частые копыт...
Сны.
Ущелья
раз -
рывают
горы,
как
будто
горы
рвутся
в швах.
И снятся
броне -
транс -
портерам
ущелья
те
в кошмар -
ных
снах.
Дождь 28 мая 1999 года.
Он пришел незваным гостем,
Вырвался из плена облаков,
Застучали водяные трости
По зонтам и лысинам домов.
Он врывался в трубы водостоков
Как свирепый беспощадный галл,
Монументы исхлестал жестоко
И цветы на клумбах изломал.
Обернулась озером вдруг площадь
Под напором водяной орды,
Хан грозы хвалился своей мощью
И повсюду оставлял следы.
И под портиком театра скрывшись,
Город мокрый хмуро морщил лоб,
Глядя, как вода бросалась с крыши:
“Может, это начался потоп?”
*****
Когда весна душ и умов
Приклады обовьет цветами,
Тогда наступит мир миров
И тишина пребудет с нами.
Отныне здесь только танцуют
Мы отстали от жизни,
Как старые, ржавые танки,
Мы ползем позади
Под свой полузабытый хард - рок.
Нас не слышно почти,
Как пенье далекой морзянки,
Но мы все же твердим
Зазубренный до боли урок.
Мы уже не “вчера”,
Однако же и не “сегодня”,
Мы как - будто пилоты,
Чьи в землю вросли челноки.
Нам не крикнут: “Ура!”,
И в дюзах лишь ветер холодный,
Мы межзвездного флота
Вечные призывники.
Мы учились петь гимны
И маршем пытать барабаны,
Мы любили смотреть,
Как багряный колышется шелк,
Мы на картах старинных
Искали далекие страны,
И модели мечты
Дома вешали под потолок.
А потом мы взрослели,
Ломились из дома в бездомье,
Где винил был асфальтом,
Он мчал нас быстрей и быстрей,
И рвались параллели,
Что струнами названы скромно,
(На гитаре был ценник:
Цена - восемнадцать рублей).
Мы кумирам своим
Тельцов приносили нещадно
В виде ссоры с отцом
Или ранних морщин матерей,
Занземильевый дым
Подхватывал ветер площадный,
И кидал нам в лицо,
Отречением от якорей.
Но потом оказалось,
Что штурм всех Бастилий отложен,
Что кумиры легли
В саркофаги из дисков Си - Ди,
Ах, какая же жалость -
Увидеть грядущее в прошлом,
И лишь прошлого рожу
Суметь различить впереди.
Маркитанты теперь
Перед армией нашей гарцуют
На лихих скакунах
Дорогих и холеных мастей,
А табличку - плакат:
“Отныне здесь только танцуют”
Мы повесили в стенах
Бастилии вечной своей.
*****
... И раскололись небеса
На тыщу маленьких осколков,
И кривоногий суховей
Заторопился по проселку,
Чуть дальше прокряхтел “Урал”
С коляскою, груженной сеном,
Его водитель, гол и нагл,
На суховей глядит с презреньем.
В раздумье замер сам Господь:
И выбор будет неминуем;
Что нам послать: жару иль дождь,
Иль может, бурю пылевую?