РАССКАЗЫ
-----------
Гений
------
- Зачем вы так много пьете? - cпросил я его… Потому что, этот человек очень мне был симпатичен. Конечно же, я знал всю бессмысленность подобных вопросов, но мне было так жаль его!..
Он посмотрел на меня невыразимо печальными глазами безнадежно умного человека.
- Если бы я не пил, - мягко сказал он, - я давно бы повесился. Не думаю, чтобы миру от этого было более пользы…
- Однако, говоря откровенно, и сейчас ваша жизнь, в таком ее виде, не нужна никому. - Мне вдруг захотелось обидеть его и, может быть, вывести из себя.
- Вы ошибаетесь, милый. - Как всегда, он все понимал! - Хотя бы вас она заставляет задуматься…
- О слабости сильных?
- О бремени бытия тех, кому много дано; о тщете наших усилий сделать мир хоть на толику лучше… И, потому, не мы мир поднимаем к себе - он не может подняться. Или не хочет. Но мы спускаемся к миру…
- Дабы стереть возвышенности и заполнить их мусором ямы? – О, как мне хотелось задеть его! Лишь много позже я понял: бывает боль, к которой уже не прибавить… Как же был я жесток с ним!.. Так же жесток, как все.
И он мне ответил, очень тихо, будто, говорил сам себе.
- Так мало воздуха на самых высоких вершинах. И слишком много там солнца. Но холодно… И нет рядом людей - ни умных, ни глупых; ни тонко чувствующих, ни толстокожих…
Что мог возразить я ему? Что можно сказать человеку, только в вине нашедшему спасение от бесконечного одиночества? Я знал, он умеет не только пить. Он мог бы стать кем угодно! В любом деле и любом окружении! Если бы захотел… И точно я знал: он может нечто такое, что никогда не выразить мне словами, и на что не способен никто в мире, кроме него. И, как никогда не бывать мне на дне его пропасти, точно так же не попасть мне и на вершины, которые он запросто посещает в перерывах между запоями!..
1993
Жизнь – одна!
--------------
- Нет ли у вас закурить? - приятным, грустным голосом спросил молодой человек у мужчины, который сошел один, наверное, из последнего в этот вечер, совсем пустого автобуса.
- Кончились.
- И у меня кончились…
Звезды светили неярко. Улицы были едва различимы в редких огнях засыпающего города, в полумраке которого незаметно скрылся задержавшийся путник.
Что делать? Что? Мыслей, которых вначале было так много, как пешеходов в час пик, и которые так же метались и торопились в разные стороны, с наступлением темноты становилось все меньше. И вот с последним автобусом осталась одна: “Что делать? Она уже не придет!”
Даже ветер пропал совсем. Внезапно он тоже кончился. И время закончилось. Все уже не имело значения…
"Не пришла!.." - одной подавляющей мыслью тянула холодная тишина. И мысль эта была настолько одинокой и страшной, что, казалось, охватывала собою все огромное пустое пространство спящего города, окружая, обволакивая дома, гася огни, заполняя все, каждую кричащую внутри клетку. "Не пришла!.."
А сердце все повторяло: "Люблю ее! Я люблю ее!.." - И это было той же одной, всеобъемлющей мыслью. Только сердце выражало ее по-своему, как умело, могло. Оно любило. Ничего нет в мире печальнее одинокого, отвергнутого любимою сердца.
"К чертовой матери! - подумал молодой человек. - Убью!"
А что-то глубоко в подсознании подсказывало, что, была бы еще хоть одна сигарета, можно было бы целый час еще простоять, опершись о перила переливающегося внизу черной водой канала, и не думать, а знать: "Я люблю ее!.." И это было самою беспощадною стороною единой, составляющей все его существо мысли.
"Развод. Только развод. Все вещи оставлю ей, а ребенка заберу." - Ясно подумал молодой человек, не замечая, что говорит вслух. "Покурить бы еще…"
- Вы просили закурить? - неожиданно прозвучало рядом.
- Я?
- Да, ты. Пьяный что ли? Пол часа смотрю на тебя со стоянки: стоишь и что-то бормочешь. Подвезти? Деньги есть?
Из окна «Волги» с зеленым огоньком на него весело смотрели чьи-то глаза.
- Да, закурить. Кончились…
- Ну, так подбросить? Куда тебе?
- Мы живем рядом.
- Тогда держи, бедолага. Жена пропала? Брось. Бабы теперь все такие. Не стоит нервов. Лучше свободы для мужика бабы нет. Вот я…
- Спасибо. Я спешу…
- Ну-ну, спеши. В канал не упади только случайно. – “Во дурачок-то, а наверное, уже дети есть." - подумал вслед быстро удаляющемуся парню водитель.
А звезды светили неярко… Казалось, ночь, укрывшая спящий город, тихо говорила: "Я люблю вас! Люблю всех - любимых и любящих, хороших и не очень. Шумите, ссорьтесь… Но не делайте зла друг другу. Жизнь - одна. Любите ее, она - ваша!.."
1979
Сам за себя
------------
Как-то летом, я возвращался в город с нашей дачи у озера Лебединого. Подойдя к платформе, на которой не оказалось ни одного человека, я остановился у стенда с объявлениями по садоводству и стал, не спеша, читать их. Времени у меня было до электрички минут пятнадцать.
Вдруг откуда-то сзади и совсем рядом с собою, я услышал жалобный стон, или плач. Длинный звук почти на одной ноте сразу достал до нервов и заиграл на них. Так играют на нервах в кабинете зубного врача, удаляя без наркоза пульпит. Но тогда я об этом ни секунды не думал. Просто пришло ощущение, будто жалуется весь мир. Да, весь мир, и вместе со мною! Потому что и меня всего пронзила странная боль. Я обернулся - и ничего не увидел. Пустая платформа. Короткая. Всего-то на два первых вагона. До ближайших домов - метров двести. Кругом - только лес. Небольшой ветер, как будто, усилился. Но, кроме шума в деревьях, полная тишина. И вдруг - опять этот звук. Жалобный… Нет, не то слово - молящий о помощи, крик последней надежды, страдания и доверия - безграничного. Потому безграничного, что нет никакого иного выхода. Животный плач мира!
Я внимательнее огляделся вокруг. - Никого!
И опять этот стон. Совсем рядом. Где-то внизу. В полной растерянности, если не сказать страхе - потому как, ну что же это такое?! - я посмотрел вниз. И увидел… Да, до сих пор меня проносило мимо подобных картин! Живое существо смотрело на меня огромными, все понимающими глазами, полными последней надежды и призыва о помощи.
"Мяу!" - еще раз сказало оно, как-то очень медленно растягивая каждый звук по отдельности. "Мм-яя-ууу!.. Помоги мне!! Только ты один здесь, рядом со мною. Больше нет никого!"
Это был кот. Он лежал в нескольких шагах от меня и в десяти метрах от рельсов. У него полностью были отрезаны задние ноги. На их месте - и после первого раза я старался туда не смотреть - краснело грязное месиво из крошек костей, живого мяса, перепачканного в земле, какой-то жухлой травы… И, бог знает, как он откатился так далеко от рельс!
Это был крупный и сильный, красивый зверь. Не из домашних кошечек и не из тех котов, что лазают по помойкам. Настоящий лесной кот. Матерый. Дача наша довольно в глухом районе Карельского перешейка. Народу немного. И коты, точно по Киплингу, действительно, "сами по себе" здесь разгуливают. Как его угораздило попасть под проходящую электричку! Но чем же мог я помочь? Чем?!.. Чем можно помочь существу, если у него отрезало ноги? Ведь это даже не человек, человек может жить среди людей и без ног. Как в лесу без ног выживет кошка?!
Взять с собой его я, конечно, не мог.
Да… Вот когда ощущаешь стыд и беспомощность, вспоминаешь о совести.
Чем можно помочь? - Только лишь взять с собою, лечить и, если выживет, долго, может быть, много лет заботиться о звере-калеке, постоянно имея его перед собой в доме.
Нет, это выше того, на что я способен! У меня масса других дел, которые много важнее, не говоря уже о семье, - кто знает, может быть, для всего человечества. - Да, я подумал тогда же о человечестве! Именно - даже тогда! И о человечестве тоже - не только о безусловном неодобрении жены или тещи. Надо же было - сразу подумать о человечестве! Вот как замазываем мы совесть: не женою, не тещею - так человечеством. А помочь всего-то надо - покалеченному коту!
Нельзя же собирать у себя всех калек! "Может быть, недобитых комаров еще собирать?" - пронеслась в голове сумасшедшая мысль. Но мне было отнюдь не смешно.
И опять этот стон. Казалось, будто бы всей природы. Все это время стоны не прекращались, и кот смотрел на меня, глазами в глаза, умаляя о помощи, с надеждою, и пытаясь понять: когда же и как помогу я ему. - Он не сомневался во мне! Это была надежда зверя на человека, более высокое, высшее, всемогущее, разумное существо. Может быть, так вот, когда нам плохо, совсем нету выхода, мы, люди, просим у Бога. Да, я это видел: и звери так относятся к человеку, надеются на него только, как человек в отчаянии молится Богу!
Что же было мне делать? После первого страха, потом сострадания, ощущения полной беспомощности, постепенно я стал понимать необходимость и неизбежность какого-то разрешения ситуации. И сразу почувствовал выползающее откуда-то из глубины моего естества мерзкое ощущенье предательства. Я понял, мне придется здесь его бросить! Пройти мимо – туда, куда шел, будто ничего не случилось. И кот сразу это почувствовал! Сразу почувствовал это в моих глазах. Даже стон его изменился. Вначале он был даже несколько требовательным и как бы не сомневающимся. В нем, кроме безмерной боли, звучала надежда и вера. И вот другое - усталость и безнадежность…
Последний раз - я это видел! мы все время смотрели глаза в глаза - он уже явно презрительно оглядел меня и отвернулся. Он больше на меня не смотрел! Потерял ко мне интерес, сосредоточился на своей боли. Он решил умереть. Понял, что ничего ему более не остается, никто в этом мире не может, не хочет ему помочь. Окончательно понял, наверное, он знал это и раньше, но в последние часы своей жизни, в минуты отчаянного страдания допустил слабину - усомниться. И теперь он жалел об этом… Да, он окончательно понял: в жизни каждый - сам за себя. Каждый сам за себя перед смертью. Кроме пустых слов, ждать ничего не следует. Ни от кого. По-настоящему никто никому не может помочь. И он от меня отвернулся!..
Бесконечная жалость и неописуемый стыд охватили меня. Что же делать? Что делать?! Ну, может быть, чем-то я все же способен помочь?..
И тут… О, эту историю я буду помнить всю жизнь! В полном сумбуре ума я достал из кармана конфету, последнюю из взятых с собой в дорогу конфету, которую я собирался съесть в электричке, вынул ее из бумажки и положил перед ним на земле. Кот уже на меня не смотрел, он только тихо стонал. Я нагнулся и пододвинул ее к его носу. Конфету! Это надо же было мне догадаться!.. Я хотел как-то отвлечь его, может быть, смягчить боль, и ничего другого у меня с собой не было. Что можно сделать? Но я чувствовал, уже чувствовал ложь!.. Хотя и движение было искренним. Все же, и тогда я чувствовал неестественность ситуации! Чувствовал даже еще тогда, когда доставал из кармана! О боже! Он повернул голову и так уничтожающе посмотрел на меня… Он унизил меня, растоптал! И правильно сделал. Конфету! Высшее существо в минуту страшного физического страдания того, кто ниже сознанием, меньше, может быть, перед самою его смертью, предлагает конфету… Хорошо же это высшее существо!
И он опять отвернулся. И стал перекатываться от меня через спину. Я видел чего ему это стоило - без задних ног, с кровавыми дырками!.. Он не хотел быть рядом со мною! Да. Я не достоин был быть свидетелем этих мучений. Он желал умирать в одиночестве. Презирал меня, правильно презирал!
Что же, мне оставалось уйти. Я прошел на платформу. До поезда было еще несколько минут. По-прежнему я был один. И все время я видел его - он откатывался, через спину откатывался… Он продвинулся уже на несколько метров. Я видел, куда он катился, оставляя за собой следы крови – он хотел забраться в кусты. Чтобы там умирать. И, пока не подошла электричка, я смотрел как он это делает… Ловко у него получалось!
А в электричке - два часа до Санкт-Петербурга - я пробовал читать книгу, прекрасную книгу Свами Вивекананды о безграничной любви, об учителе его, Рамакришне, который был бхакти… Но снова видел кота. И слышал тот стон - как будто жалуется весь мир! Этот стон и сейчас в голове у меня.
Каждый день в огромном городе я вижу тысячи, и тысячи жизней. Никто не обращает друг на друга внимания. И в глубине себя слышу предсмертный стон искалеченного, но гордого, одинокого зверя. И, как бы со стороны, вижу как я, растерянный, предлагаю ему конфету свою. Перед тем, как бросить его одного!..
История имела свое продолжение.
Я не мог не думать об этом случае. И через несколько дней мне пришла в голову, может быть, не слишком оригинальная, но сильно занявшая меня мысль. Если кто-нибудь высший есть где-то на небе, что будет, если в подобной ситуации искалеченного кота окажется все человечество? Допустим, будет война, огромные разрушения, миллионы погибнут… И, как говорят иногда, особо не думая, - "живые будут завидовать мертвым". Возможно, человеческая цивилизация окажется на грани уничтожения, неясно будет уже, сможет ли она выжить. И будет мучение неимоверное многих… Что же тогда, поможет нам кто-нибудь свыше, или же нет? Если этот, кто-нибудь, есть, чем Он поможет нам - воскресит мертвых? Быть может, предложит "конфетку"? Или пройдет мимо?
Об этом случае я рассказывал многим - меня мучила совесть. В том числе, рассказал и в одной компании, собирающейся довольно-таки регулярно и обсуждающей всякие религиозно-философские штуки, добавив к невыдуманному рассказу свое рассуждение о человечестве. В общем, никто не мог мне ответить ничего положительного. Все говорили: "Жалко кота… Но нельзя же без конца думать об этом." И даже смотрели на меня несколько снисходительно, как на человека, видимо, способного заниматься лишь какими-то пустяками. Один только молодой человек, очень тонкой душевной организации, прекрасный молодой человек во всех отношениях, сказал мне серьезно, что надо было взять камень побольше и быстро добить кота, чтобы тот долго не мучился. - На это же у меня готов был ответ – конечно, готов! Я спросил у него: "А человечество вы бы тоже добили, окажись оно в такой ситуации - беспомощное, как бы с отрезанными ногами?!" - И молодой человек, конечно же, сразу скис, отвернулся и пошел обдумывать мною сказанное. Но мне легче не стало.
Кто может решать за другого? Решать за других? Кто знает, что лучше: страдания, даже самые страшные, и жизнь до конца; или досрочный уход с чьей-то помощью? Но, если кто-то за нас, над нами решает самое важное, может быть, вообще не нужно наше присутствие в мире? Кто знает? Кто знает?!..
"По крайней мере, я не стал бы подкладывать конфету коту." - Это вернулся ко мне молодой человек. Увлеченный своим размышлением, я даже не заметил когда. - "Коты конфет не едят."
Вот так мне. Вот так!.. Он прав. Мы не только проходим мимо чужого страдания, но и не любопытствуем, что любят другие, даже самые близкие, те, кто с нами рядом всегда. Не только звери, но, бывает, и люди. О какой же беспредельной всеобщей любви тогда так настойчиво, с упоением, иногда забывая чуть ли не все окружающее, мы говорим непрерывно? Только лишь говорим, - даже средь лучших! Как много мы говорим о какой-то абстрактной любви ко всем и всему в то время, когда не интересуемся даже первыми нуждами и проблемами тех, кто находится рядом. В лучшем случае, предлагая "конфету" - возможно, что и последнюю - тем, кто "конфет" не ест вовсе, у кого, вообще, проблемы другие. Может быть, это проблемы жизни и смерти, реальной жизни и смерти сегодня. А мы, не желая вникать, пытаемся всучить всем подряд не нужную никому "конфету" свою, считая себя при этом чуть ли и не героями: как же - "конфета" у нас была нынче последняя!
Так вот друг другом интересуемся мы. Так "любим друг друга". И потому, уверен я, иногда, в минуты особенно ясного видения ощущаем себя не нужными никому. И одинокими так, как ощущает себя кот с отрезанными ногами!
Не потому ли мечтаем мы, чтобы было что-нибудь высшее по отношению к нам, "небесное и божественное", что не находим в себе достаточно сил самостоятельно жить на "грешной земле"? Но, если мы не умеем достойно жить здесь, как же мы можем думать, что сможем быть в мире, более совершенном? Нет, чтобы доказать, что мы достойные Неба, надо своими руками создавать рай на Земле и не строить иллюзий о помощи "высшей силы".
Только сами мы можем избежать "поезда", вовремя переходя через "рельсы". А если уже оказались настолько глупы или нерасторопны, что нам "отрезало ноги", что же - кому, на кого нам жаловаться тогда? Никакой Бог обратно нам их не приставит. Скорее, если Он все-таки есть, Бог создаст нового человека. С ногами, руками… И, наверное, - лучшею головою!
1994
Из жизни жучков
----------------
По залитой ярким весенним солнцем стене полз небольшой плотный жучок. “Мне туда, - думал жучок, - туда!.. туда!..” Шесть его маленьких ножек бежали быстро-быстро, с радостью неся красивое оранжевое тельце. “Как хорошо я бегу! – думал жучок. – Какая ровная, замечательная стена! Хорошо бежать! Хорошо! Сколько сил! Пожалуй, это и есть настоящее счастье.”
Льющееся из окна ласковое солнце грело и нежило его блестящую спинку. “Как хорошо шевелить усиками!” – думал жучок в то время, когда большая корявая тень неожиданно поползла по стене. “Что это за тень?” – подумал жучок и снова пошевелил усиками. Вот тут-то его и прихлопнуло, и чей-то неприятный голос сказал: “Фу, какая гадость!”
1992
Встреча на даче
---------------
Мы разговорились случайно, и он пригласил меня к себе в дом, хотя мы почти не знали друг друга. И мы пили всю ночь вино на темной веранде, при слабом свете свечи, стоявшей на столе так, что лиц было почти не видно. Шутили, смеялись… Но я все больше молчал, потому что не всегда находил, что ответить… И все время меня не покидало возникшее вдруг странное чувство, что он разговаривает и шутит как бы с самим собою.
А потом он читал мне свои стихи, грустные и прекрасные, как весь этот неожиданный для меня вечер.
И только, когда мы расставались под утро, я впервые увидел его глаза. Он протянул мне руку и крепко пожал, но смотрел куда-то мимо меня. В глазах его я прочел бесконечное одиночество… И еще - что-то такое, что на один только миг, который мне не забыть никогда, доставило ощущение абсолютной неразрывности с ним, с его более сильным "я" и со всем, прекрасным и драгоценным, бесконечным и вечным миром!..
1992