Тетива зазвенела невидимо, вдруг,
Будто кто-то зевок удержал,
И взвилась, озираясь на свет и на звук,
Свора ядом пропитанных жал.
Несмертельного яда хватает на жизнь,
Сразу незачем нас убивать.
А привык - и плевать, что там: мёд или слизь,
Наплевать на себя, наплевать.
Дотянуть до небытья, до самого дна
Без надежд и иллюзий верней,
Вон в навозную лужу скатилась луна
И прибавилось пятен на ней.
Но по осени болью неслыханной вдруг
Непослушные мышцы свело -
Выщла стая лебяжья в зените на круг,
Ставя юных своих на крыло.
Били крылья мои бестолково, впросак,
В изморосной, холодной пыли.
Но опёрлись о ветер неведомо как
И отняли меня у земли.
Стая строилась в клин и не видела взлёт,
Я взлетал и летел столроной,
И цедил сладкий воздух сквозь перья, как мёд,
И об облако тёрся спиной.
"Утки так не летают и так не кричат!"-
Без оглядки прозрел я на миг,
Когда вырвал из лёгких, опять невпопад,
Незнакомый, ликующий крик.
Клин остался спокоен, как лёд под луной,
Только чуть на мой крик повернул,
Только чуть покачнулся, сливаясь со мной,
И вожак чуть заметно кивнул.
Проясняется небо, хмелея от звёзд:
Это наш обетованный кров!
Путь наш ясен,как день, и, как заповедь, прост:
Прочь от задних и скотных дворов,
От клетей и подвалов, корыт и замков,
Разрешённых и заданных тем,
От комфортных цепей и уютных оков
Без оглядки и насовсем.