1. Жил-был подлец. И решил подлец для своих корыстных, подлых целей притвориться праведником. И притворялся он праведником тридцать лет и три года. Детей по головкам гладил. Милостыню раздавал. Больным и увечным помогал. Жизнью рисковал не раз - репутацию поддерживал. Читал божественное, кушал постное. И слава о нем пошла такая, что лучше не надо. И вот наконец настало ему время черное дело совершать - такое, что еще не слыханно. Потому что такого праведника кто же заподозрит в эдаком деле! Поднялся он утром, стал на дело собираться, воротничок застегивать - и вдруг хватил его удар. Прилетели ангелы, и забрали его в рай - по совокупности заслуг.
2. А другой лицемер умер и попал в ад. Стоит он в хвосте перед воротами, весь трясется от страха - думает, вот, сейчас потащут его на сковородке жарить, в смоле варить, вилами тыкать. Но вдруг подходит к нему этак конфиденциально черт. Пал Саныч, говорит, мы много вместе работали, и не думайте, что мы забываем старых друзей. Могу, между прочим, по знакомству вас, вместо ада - в рай пристроить. Лицемер что, да как - а черт: И не сумлевайтесь, будет в лучшем виде. Сейчас ему в пропуск дунул, плюнул - там вместо "Ада" "Рай" обозначился - и вознесло Пал Саныча в кущи. А там благолепие. Лики праведных осанну воспевают, ангелы повсюду, сияние неземное... И ни голода они не знают, ни холода, ни усталости - знай воспевают да воспевают осанну. Поначалу Пал Саныч обрадовался, и пошел по кущам гулять. Пристроился к одному лику, с ними осанну воспел, потом к другому. Но через пару дней взяла его тоска и скука смертная: поют праведники осанну, а Пал Санычу-то какая в том радость? А у праведников ровно и дела другого нет. Осанна да слава в вышних. Он туда, сюда - везде одно и то же, и деваться от этого некуда. И возопил тогда Пал Саныч: уж лучше ад, чем эта тягомотина, забирайте меня обратно, только скорее. Вопил он так, кричал - наконец, рядом с ним раздвинулось облачко, и выглянул черт-старый знакомый. - Чего, мол, зря кричишь! Ведь это твой ад и есть.