***
Моя Азия – прикладная, декоративная, вычурная.
Два ресторана в Манхеттене, забегаловка около офиса,
Тофу на тайский манер в кафе в доме кирпичном и
Пара цитат из любимого гуру-философа.
Моя Азия – чувство собственного достоинства,
Парящего над обыденностью, зовущего прикоснуться
К тайне империи Поднебесной,
К детективу (китайской повести),
К очередной мудрости созерцательного безумца.
Моя Азия – асаны, изображающие рыб и змей,
Льва, разевающего пасть, но выглядящего вполне мирно.
Моя Азия толкает меня на такой стихотворный размер,
В котором земля и небо лазурное отождествимы.
Я люблю образ Азии, придуманный мною во время грез,
Лиловых и розовых, как рериховские полотна.
Я считаю ворон, медитирую, осознав, что духовный рост –
Понятие устаревшее, но звучащее благородно.
На ночь моя Азия вместе со мной закрывает глаза.
Их разрез есть причина желания. Желания плакать.
Будда смеется, видно, над тем, что пузат,
И если небо – корабль,
То он – самый надежный якорь.
Моя Азия, повторюсь, очень вычурна, не настояща.
Поэтому всем, кто читает меня, лучше смеяться тоже.
Будем как Солнце – писал Бальмонт, играя в парижский ящик.
Будем как Будда – вывожу я губами по тонкой коже.
Моя Азия – это фантазия на тему, нет, не жди, не Лолиты.
Все нимфеточное – лишь часть обольстительной Майи.
У которой, как известно, весьма разношёрстная свита.
Фантазии на тему... Да хотя бы на тему мая.
Моя Азия никогда не сердилась на сдержанность,
Сквозящую в моих чувственных многоточьях.
Моя Азия освобождает меня от статуса беженца.
Я застываю. На грани жаркого дня и самой холодной ночи.
Моя Азия очень хорошо умеет мне подпевать.
А для поэтки, испорченной стилем, это существенно.
Она никогда не сорвется с крыши и даже на мат
Срывается два раза в году, в периоды равноденствия.
Моя Азия по-скромному вершит ритуал любви.
За шелковой ширмой, в фиолетово-сумрачной обстановке.
Ей, как жонглёру, можно сказать: Carpe diem! Лови!
А она улыбнётся, как дурочка, побежит примерять обновки.
Моя Азия пока не заслуживает того, чтобы о ней
Писали поэмы, эпосы, эпиталамы и прочие скучные вещи.
Моя Азия – это такой порядок небесно-земных вещей,
При котором голос в любую минуту может стать вещим.