Клавиш упругих высокие звуки
Стихли под сводом старинного зала.
Солнечных зайчиков лёгкие руки
Эхом метались. И как-то устало,
Голову вниз опустив тихим вздохом,
Встал пианист, чуть сутулясь от света.
Клавиши уголь задел ненароком, -
Словно душа чьим-то сердцем задета,
Нота умолкла. Как сотни аккордов,
Что до неё были сыграны в зале:
Звонких, глухих, замирающих, гордых,
Дарящих смех, нож вонзающих стали...
И в полумраке, полуцарском блеске
Вслед уходящим шагам пианиста,
Взмахом прощальным, прерывисто-резким,
Что-то большое взлетает, как птица.
И никогда человек не узнает,
Как в исступленьи, в агонии Нечто
Будет метаться в сплетениях зала,
Звуки ловя, унесённые в вечность,
В пыль разбивая лепнину из сводов,
С треском взрывая обивку у кресел, -
Чтобы, дрожа, в утро, как в непогоду,
Вновь ждать глотка струн живительных песен.
Ввысь занесёт пианист руку. Глухо
Клавиша дрогнет прерывистым ветром.
Что-то проснётся, подкашлянув сухо,
Глядя в глаза пианисту ответом.
А музыкант, откружив вальс безумий,
Прочь уберёт с клавиш тёплые руки,
Вдруг постарев, побредёт от раздумий,
На растерзанье оставив здесь звуки.