Жила-была одна принцесса в башне над рекой,
а за рекой жил-был почти что сказочный герой;
в реке же жили два сома да дюжина плотвиц,
ну а ещё любовь – дурман без края и границ,
и крошечный на дне подвох, ай, маленький такой изъян:
дурман был, говорят, неплох, но сказочник был пьян...
Из башни в полночь лился свет и не давал уснуть,
и, в росы накосив букет, герой собрался в путь.
А кто кого поил вином – пойди теперь проверь,
но добрый конь шёл под седлом, как буйный дикий зверь.
А правда в сказке – колосок меж прелого жнивья
и, глянь, героя без сапог тягают из репья.
Окрест язвит честной народ, а что ему наш смех?
Он влез уже для штурма вброд в парадный свой доспех.
И всё бы вышло хорошо, но сказочник был пьян
и спьяну реку заменил на море-окиян.
А правда в сказке – волосок последствий и причин,
и, глянь, героя без порток тягают из пучин.
А что ему до нас, людей? Его удел таков:
бить, словно ястреб лебедей, принцессиных врагов.
И всё бы вышло хорошо, но сказочник, свинья,
набравшись, вместо лебедей шлёт стаю воронья.
Но даже если сказка – ложь, герой как напоказ:
утыкан стрелами как ёж и хмур подбитый глаз.
Ах, промолчали два сома да дюжина плотвиц,
куда ведёт любовь, дурман без края и границ.
А дел-то – крошечный подвох, ай, маленький такой изъян;
дурман был, говорят, неплох, да сказочник был пьян...