Каждый божий родник направляется в свой водоем,
Правда это не повод для твердой и скучной основы,
Вот возьму прилечу и внезапно приду на прием,
Скромно сяду в углу и притом назовусь Ивановым.
И, когда пропустив всех очкастых, что рядом сидят,
Я последним войду постучав и чуть-чуть посезамив,
Ты узнаешь меня, на колени натянешь халат
И в полголоса спросишь: «какие проблемы с глазами»?
Будто глупый подросток скрывая свое торжество
(что довольно легко в темноте твоего кабинета),
Я спокойно отвечу: «с глазами пока ничего,
А вот ухом не слышу и нюхом не чувствую света».
И от этой напасти осталось так мало причуд,
Что пока отдаляют забаву веселого свиста:
Ненадолго сбежать из ракушек рецепторов чувств,
В ресторане у моря вином напоить окулиста.
Пара сплетен и ветер соленый, но чтоб не насквозь
Ты не будешь грустить если чудо морское на ужин?
И не нужно стихов, пусть их слушает каменный гость,
И не нужно желаний, поскольку чужое ему же.
От чего теперь пьют исторический рижский бальзам?
Это глупо: за холод балтийское море к ответу?
Но зато среди всех мастеров по зеленым глазам
Я один разглядел мастерицу по белому свету.
И за это мне будет по морю и небу зачет,
И на час оторвавшись от твердой и скучной основы,
Словно в самом начале, земное опять потечет,
Игнорируя свет, относительно каждого слова.