* * *
Мы по-щиколотку князи
распоясали воянь;
киноварные подвязи
затрещали от боянь.
Мы - брусчатые коленцы,
свят-ступчары из мешка,
вытираем полотенцем
слюнь младенчьего рожка.
Мы из выкройки смеяльцы
над бездаркой бестолков,
растираем горевальцев
в спелом вареве глотков.
Мы - сегодня муравьяне -
правость трав макаем в ком;
в солнцепёке не завянет
забубённый в молоко.
Мы - дружина оскитальцев,
пальцы веточек и струн;
мы - отчальцы и причальцы,
где зверяет перестук.
Мы - прищуры понарошку,
а взаправду - паруса,-
каменеем на дорожке
и плывём, куда роса.
* * *
мышь выедала звезду с хвоста.
я выгнивал и смеялся,
сменялся и огневел.
дети давили майских жуков,
пустотно блевали обидчивые самолёты,
гордые самогуды,
калечные скороходы.
возле дома было задумался,
да поплевал и бросил.
мышь выедала звезду с хвоста.
Про Шустрика
А вы - знаете?
В каждой капельке цапли
живёт желторотый шустрик;
когда он весел,
тогда кого-то неубили;
на если же он, как гвоздик,-
то на самого несчастного
упала звёздочка,-
и он стал носить очки цветов.
* * *
Выйди из зеркала - увязнешь в липкой ходьбе;
разверни воробья - ворожбой истрясёшься;
прищурь сквозняк - всё мимо и мимо;
научись былинкой - деревом станешь.
* * *
Из лоскутков и обоняний
слепили глинястые няни
щепотку кряжистого сказа;
рукой задворков приутюжив
на Гималаях пёсьих птиц -
кадычный разложили ужин
для грустников и веселиц.
Суровы буйные напитки
из глаз шаманского оленя,
когда вливают буквы в свитки
и дыбят жаром на поленьях.
* * *
когда в ягоде прячется зверь
прозревают лесные камни
грешно в дождевой холере
пирует полынный исправник
кивни бивнем июльчатый лютик
лютый пращур рванья ермака
яд пыльцы испытай на людях
обтрясись в осенний стакан
ноябрьского самогона
* * *
забытый кусок пня
на шее лесного дня
ты кто?
отток ли из железной крысы
судорожного города
или же исток речушки
в косыночке Киришей?
я положу свою деревянную башку
тебе на грудь
буду юлозить по куску
туды-сюды
туды-сюды
огонь добывать
да себя забывать. . .
* * *
утро-отрок
босоног пашенкой.
выдохнулся из бутона
радужной кашенькой,
выплюнулся из разлома
коровьих облаков
росным серебрянным ломом
на пульсацию оков
вояк, опленённых в сердцах,
с дуру, с горяча.
таких одиноких в поле,
таких одногубых в больне.
куда бы тише вскричать
заречной заморской вестью;
наречием какого копья,
многоточием какой жести?
слепить без умолку
каким прицелом
из напрасной ямы смерти
в бесполезность курганов жизни.
А Это - Про Хлюпиков
Аллилуя бутонов - плескаль.
Лохмы холмов - крыльё.
Завёрнутый в мхи Паскаль
Русь в законцы пиита льёт.
Золотая пашенка занялась чётками
пшеничных ручек умолянь кресать,
окропилась былинками-глотками,
чтобы сонцышко выполакать
лаской-ясочкой.
Это хлюпики землеройные
кротами вышли на зайгроши,
мозговали о быте осинушки
в пору порубки
на деревянные жупаны.
С лычка молочко вкусней
хлюпика всепресвятого,-
в них светлюр чешуи окуней
искрит Заонежь сыромятную.
А хлюпиков полюбить -
бритвочкой взрезать стебель,
рассучить белокровушку по лесу:-
а там, как Ярило бисер на счастье раскинет.
* * *
свинцовые слёзы винтовок
жировали журавлями-солдатами
молочное исподнее цитатами
прописывалось врезом бечёвок
бурлак необъявленной войны небу
сталкивал молекулы теней и камней
голодные пальцы курка требуют
и заповедной собакой бегут ко мне
рассыпными шарами подкатывают к горлу
горлицей голоса моего плачеют
чернеют фонарей ночные свёрла
в карманах невского казначея
в железном корыте города
лазают горожане бороды
бородавки трамвайных остоновок
выжегаются электрокислотой
урбанистического слова
будто осень снова будет золотой
будто будет Будда в Онеге плескаться
реликтовым судаком Удомли
по проспекту прошевствуют декламации
в сладком угаре конопли
густое “пли” разбавляется кроводой
юнца синеусого дубового
сердечишко его стебелёк витой
в мажарах урожая нового