Я открываю новую тетрадь.
Само собой с пера стекает слово.
Я удивлен, что я подвержен снова
Глупейшей из людских страстей – писать.
Перу передается дрожь руки,
Но девственность листа взорву опять я.
Ужели, наконец, снято проклятье –
Уже почти три года ни строки!
Три страшных года пропивал себя,
Как будто перевал тысячелетий
Преодолев, был не способен петь я,
Одышкою духовною хрипя!
Что ж, всё сначала? Истязая плоть
Бессонницей ночей и никотином,
Под чей-то смех содрать с души рутину?
Да, я готов! Веди меня, Господь!