***
Шелк подвенечно-белоснежного наряда
По плитам мраморным легко струился
Семья и гости были несказанно рады
Должно ли предсказание цыганки сбыться?!
В дождливую она тогда стучалась ночь
В их особняк до неприличия роскошный
Дворецкий хмурый гнал старуху прочь
Рисунок на ладони линий сложный
Она узрела на руке хозяйской дочки
И ей одной шепнула тихо что-то
На медальон, кивая, на золотой цепочке
СУДЬБА придет... и КТО-ТО...
С тех пор минул десяток долгих лет
Влюбленных в девушку сменялись лица
Она хранила на груди своей секрет
Её любовь же продолжала ночью сниться
Шофер отца, голубоглазый, симпатичный
Зачем же родилась она средь богачей?
И вот настал тот день, когда привычный
Отчий голос, представил жениха-банкира ей
Красавец смуглый, стройный, черноокий
Чеканный профиль и хитрая слегка улыбка
И в ноги бросилась она отца, но Боги
Отвергли эту просьбу, ее, наказывая пыткой
Жить с нелюбимым, но семьи достойным
Устраивать балы, обеды званные и вечера
И «Vogue» читать под тентом летом знойным
И нет уж для нее теперь того ПОЗАВЧЕРА
В котором, они несмелые, подростками любили
По юному, друг друга жадно, без стеснения
В тот час над ними в поле бабочки кружили
Признания таяли их в соловьином пенье
Старинного костела крышу солнце золотит
Цветов благоухание сквозит под сводами его
Невеста плачет. Букет, сжимая свой, молчит.
Ее тревожный взгляд стремится за унылое окно
И тишина. Шуршат затертые до дыр страницы
Священник седовласый лишь монотонно говорит
Из изумрудных глаз ее сквозь длинные ресницы
Струятся слезы, до боли горек сердца всхлип
Но распахнулись двери вдруг столетние, резные
И Он пришел. Стоит на стоптанном давно пороге.
Охотничье ружье. Две пули выпустил в нее шальные.
У Алтаря она упала, подкосились, дрогнувшие ноги
«Спасибо» - вымолвить едва неслышно чуть успела
Она, как заалели пятна крови, растекаясь по фате
Малиновка не звонко, в саду печально в этот вечер пела
А старая цыганка вновь кому-то рассказывала о судьбе...
3 июля 2003 года