Мы с тобой уплывем на прекрасном большом теплоходе,
И под вечер в каюте бесстрастной и очень пустой,
Мы, целуя друг друга, поймем, что ничто не проходит –
А иначе – зачем эти долгие игры с судьбой?!
Наша юность прошла. Нам уже по четыре десятка
И в глазах посторонних печален и жалок роман…
В этом возрасте сны тяжелы, будто взятая взятка
И любая любовь так похожа на просто обман…
Слишком долго любить – это тоже не очень удачно,
Слишком долго любить – значит в чем-то себя урезать,
Снов не видеть своих, не считать поезда как подачки,
Слишком многое знать и о многом хорошем не знать…
Под усмешки юнцов и бесстыже-красивых девчонок
Мы пройдем к белоснежной, громоздко-вальяжной корме,
И в бурунах винтов промелькнут километры бетонок
И железных путей, что сосватали нас на земле…
Не понять тем юнцам, что сквозь все наважденья и грозы
Четверть века мы жили, не видя барьеров и гроз.
Четверть века я жил, видя мир сквозь усмешки и слезы,
Но сквозь эти года я любовь свою все же пронес…
Мы с тобою вдвоем очень мало – чуть меньше недели
И, еще не успев вспомнить все обещанья и страх,
Ты в рассветном тумане сойдешь на неласковый берег,
Но упрека уже я в твоих не увижу глазах…
Руки липки твои, как железо на жгучем морозе…
И, прощаясь с тобой, не замечу сквозь слезы любви,
Что на пальцах твоих я с лохмотьями сорванной кожи
Оставляю печаль на далекие длинные дни…
Я в каюту забьюсь, накурюсь я до горечи в горле,
Изломаю перо и остатки стихов изорву,
И в каком-то нелепом, жестоком и мрачном восторге
К нелюбимым краям сквозь осеннюю тишь поплыву…
И такая любовь, как бывает в рассказах у Грина,
Нам осветит пути и откроет для нас тупики,
Даст мне силы прожить, оставаясь смешным и наивным,
Лишь не сможет помочь нам дорогу друг к другу найти…
Мы не гордые. Пусть… В этом мире нам надо немного –
Раз свела нас судьба – и на этом спасибо судьбе,
Ну, а если б была очень легкой и светлой дорога,
То не знаю теперь, как бы я относился к тебе…