Это всё теперь, увы, пустое.
Это чуждое и странное, увы.
И оторваны страницы в третьем томе
Неоправданной, дочитанной главы.
Всё избитое, испитое до днища,
И звезда теперь на небе – лишь пчела.
А мечта моя – былого пепелище;
И, понурая, повисла голова.
Опостылое, неверное, дурное…
Вороватый, сон крадётся, жжёт.
Чуткость рук и что-то вроде боли –
Словно накипь прежняя сойдёт.
Посеревшее, запятнанное смрадом ,
Это сердце гложет словно ржа.
И разъеденная, тронутая ядом
Трепыхается в агонии душа.