Нет, никаких истерик.
только блуждающий взгляд,
только молчание — густое и едкое от сигаретного дыма,
только тело, сжимавшееся на рассвете в комок,
когда я приближалась к ней
и целовала ее прохладные, ее вздрагивающие плечи.
Та секунда, когда я увидела ее впервые —
полумрак кафе, обжигающий смех,
изумленный взгляд из-под длинной челки —
та секунда, и — вспышка света, смятенье, блаженство —
и все, и все летит к черту — и все, и больше ничего,
и только ты, и только счастье близости, и только —
не бойся, сними лифчик, как ты красива, дай мне смотреть на тебя,
дай мне видеть тебя, дай мне…
пальцы, руки, плечи, рубашки, свитера, духи, заколки,
коллекция старых пластинок, cчастливых билетиков,
уютных словечек, потертых джинсов, то, как она садится,
как ходит, как поправляет волосы, как чистит апельсин,
как подносит ко рту чашку, как смущается, как закрывает глаза, как…
Не смотри на меня —
пусти —
мне больно —
что с тобой —
не молчи — ты сводишь меня
с ума.
Наш последний праздник —
шелест бумаги, разбитый шар,
ее смех в трубку, моя ревность,
ты слишком много пьешь,
прости, прости меня;
последняя прогулка —
еще сигарету,
боже мой, у тебя ледяные пальцы,
возьми мою куртку, иди ко мне,
и первые капли дождя,
и мглистая вода каналов,
и отсвет фонарей на ее сомкнутых губах.
Нет, никаких истерик.
Только зыбь ускользания.
Только резкий щелчок зажигалки.
Только дверь, бесшумно закрытая за моей спиной.
…Я хочу засыпать с тобой,
я хочу просыпаться с тобой,
и чтобы только я и ты,
только я и ты,
и тишина,
и кольцо рассвета,
и запах твоих волос,
и поцелуи в плечо,
и твое лицо,
твои соски,
твои пальцы…
моя девочка