Ты берешь линейку… Если бы только карандаш, еще можно было бы надеяться, что все обойдется, хоть небольшое дрожание линии, неожиданный поворот, изгиб… могли бы вылиться в легкомысленный профиль или смешную рожицу.. Но линейка не оставляет надежды…
.Когда в параллельности строк свет, как бумага, бел
.А в пересечениях – лишь предательство искр
.Застывший перед стеной останется цел
.А спрятавшийся за ней – первостепенно чистым.
На три пространственных измерения нам дана всего пара глаз, но этого достаточно, чтобы поддерживать иллюзию объема. Но ты не приемлешь самообмана, вплескиваясь на поверхности бумажного листа. И строка как проекция одномерна по своей сути течением справа налево и где она обрывается – конец перспективы, окончательное вырождение объема в точку.
.Маленькая трагедия
.Несколько букв. No future
.Обыденно. Заобеденно
.Прилюдно. Притом – беззвучно
.Ощущением выпадения
.В бездонное и безобратное
.Приклеилось на мгновение
.Оторванное заглавие
Но разграфляя стихотворную плоскость, не нажимай на карандаш так сильно, она прорывается, обламывается, пытается рассыпаться, пропускает воздух, а это уже перпендикуляр – еще одна ось или… ?
.Сквозь прямолинейность
.От случая к лучшему дню
.Никто не узнает портрет мой
.С обветренным сердцем
.И словом, так жгущем в молчаньи
.Твои корабли, чьих названий печаль не коснется
.Избрав вертикаль, почему-то сливаются с небом…
Признаться что слово – проекция, условное обозначение, тень, отбрасываемая миром мысли и чувства в реальность? За ним (словом) толща, но само оно – плоско, безжизненно? Невозможно, ибо всегда вмешивается некий неучтенный элемент, погрешность, лишающая все категоричные построения опоры, законченности, дробящая, разделяющая…
.Сверкнув, проскользнет
.Эта искра первопричинная
.Всегда разводящая линии в тьму и свет
.Чет и нечет, женщину и мужчину
Может поэтому даже со своей геометрической выверенностью форм и созвучий ты удручающе последователен, ты идешь до конца – к истоку, к началу отсчета. А оно ведь вне плоскости или объема, вне параллельности или другого какого геометрического явления, оно во времени, в причинности, точнее в первопричинности…
.Все происходит лишь только по этой причине.
.И мальчик, заплакавший, нож потеряв перочинный,
.И солнце, прошедшее мелом по белому
.Снегу небес, как всегда, опоздавших к закату,
.И день без слепого следа, без оконной оглядки на рамки
.Пропавший средь тысяч отвергнутых книг.
……………………………………………………………………………………………………………
.Я знаю причину.
.Я знаю…
Это, должно быть, страшно – отрываться от привычного, превращать слово из проекции в ось, пронизывающую действительность более того, задающую ей направление и угол поворота…
.Ведь эти
.Поэты – как дети
.За карандаш – и в небо
.Иль снова по клавишам
.Ночь напролет
.С каждым шагом на буковку выше
.Им кажется…
Кто-то ухмыльнется и скажет: «Знаем мы эти питерские перепевки. Да там просто невозможно писать иначе – там же все как на ладони и копать не надо (В этих плоских краях то и хранит от фальши сердце, что скрыться негде и видно дальше*)». Это верно, но как любой узконаправленный взгляд, лишь отчасти. Конечно, сложно, практически невозможно, увернуться от пространственной определенности города в котором живешь, да ты и сам это знаешь…
.И на обезлюдевшем Невском
.Меняя полоски на зебре местами
.Пытаться расставить
.Все строчки по гамме
.Домой пробираясь
.Дворами,
.Где днем даже небо дворнягой
.Но сфинксы заждались…
---------------------------------
.Здесь ночи в чет-нечет разбросаны
.По разные стороны…
………………………………………….
.Всегда пополам и успех, и распятие
.И только две линии
.По Лобачевскому
.Не их ли он видел
.Шагая в прострации
.Простой иллюстрацией
.О, геометрия…
Но суметь превратить свою предопределенность из слабости в силу, прислушаться и не утонуть в просторе (это только для звука пространство всегда помеха *), не захлебнуться бесконечностью, отыскать огонь там, где казалось бы лишь ветер спорит с туманом
.Собаки знают цену ветра,
.А трубачи – источник слова.
.Когда у мертвого поэта
.Огонь найдется для живого.
Видишь ли ты это, незадачливый критик? Не захватывает ли тебя иной масштаб, перспектива, с которыми проступают знакомые силуэты. Или ты углядел только их?
.За каждым оставленным следом –
.Все тот же остывший сюжет.
.За каждым нелепым побегом –
.Такой же нелепый побег.
.Но в каждом твоем возвращеньи
.Мне чудится новая боль.
.И все-таки верною тенью
.Я снова к тебе, за тобой…
Но с геометрической точностью (велик соблазн принять ее за ограниченность) выстроенные сюжеты вдруг неожиданно поднимают над поверхностью привычного – «корабль уплывает сквозь имя» - и выбрасывают ребрами на сетку новой системы координат, центр которой проходит через сердце, потому как где же ему быть еще?
.И лишь под ладонью глупо стучит отсчет
.Слов, которым снова не суждено согреться
.Впрочем, я знаю – даже стекло течет
.Но разве можно так поступать с человеческим сердцем?
* - И. Бродский «Часть речи»