Холодные тени сузились, сжались, сморщились мордой бульдога.
Затянуты в тину, ноги недвижны в болоте прошедшего года.
И звёзды предательски милы и близки, как камни на дне ручья...
Одна пролетела с пронзительным свистом... Никто не успел. Ничья...
Небесною крысой обгрызанный месяц свет разливает молочный,
Сладкий, как йогурт, в стакане замешанный, словно клубника - сочный.
Уже не простит обезглавленный вечер кровавой стали меча,
Не увидит силуэт уходящей ведьмы, не узнает своего палача.
Ночь, заплати мне алмазными звёздами, ну хоть чуть-чуть, немного.
Я не солгу, я скажу всю истину, я украду у Бога.
Только в руках бы держать таких парочку... мне и моей наглости,
Только б почувствовать холод космический, сильный, до боли сладостной...
Он одинокий, беспомощный, дикий... Прячется в тени желаний.
Он ничего, никого не знает, он болен, исполнен страданий.
И ты не узнаешь его, не отыщешь - он скрыт от всесущих глаз,
Он бла-го-слав-лён не насущным а сущим безумием томных фраз.
И он потерялся меж времени, жизни, правды и лжи перепутья,
Он убивает часы и он ранит сутки, и он гонит минуты прутьем.
Безумный, голову года Дракона к ногам моим бросил шутя...
Поэт и романтик, приятель бедовый, сын музы и грех отца...
Как рыцарю дали, с фанфарами, с честью, меч острых слов. И сердце.
А он, глупый, взял и обезглавил вечер, не веря в возможность смерти.
А что, может, просто... Нет. Нет и ещё раз нет.
Уж если безумно, если громко... два слова - ВЛЮБЛЁННЫЙ ПОЭТ.
24 Dec 2002, 17:23