МОЯ ЛЮБОВЬ – МАРИНА ЦВЕТАЕВА
Психоз Чистых Церквей
Бей! Бой в барабанные перепонки
В крылья стен согнувших колени пред Матерью
В прорезанные переспелые вены
Бей! Бой – красным святым маршем.
Цветаева – «Бессонницу» лакает из блюдечка
Цветаева – « Бессонницу» спаивает растрескавшимся лицом
Цветаева – « Бессонницу» голубыми бантами
Привязывает к своему непокорному теплу.
Люблю! Люблю Родину – глаз ее расколовшихся веки,
Предтечей святого пути – убиваю Родину,
Разлагаю Родину, разлагаю пути – разложения.
Мгновенно падают к ногам
Белые листы, листовки , шифровки ,
коды твоего одиночества – взламываются ударом ноги…
Одним ударом ноги по лицу – отступаю!
Вступаю в тебя – Цветаева - Родина!
Цветаева – Красная!
Мне не надо воды, мне не надо смирительной ткани!
Я хочу быть лицом к лицу с Мариной Цветаевой!
Бей! Бой в багряные раны моего рта
Она – тишина колокольная,
Она – на мне сердцем болтается,
Свободным сердцем болтается!
Ее горб – в подвенечном платье,
Ее страсть – в мозолях Кремля
Поцелуи – вместе с землею будут мною дышать.
Рать бритых голов – не верит,
Предусмотренный рай – не смотрит
Смеется и пусть!
Но будет на свете грусть
Но будет на свете оконце к которому…
Сирой ночью с ножом подберусь
И поклонюсь низко – низко в ноги – Белой Церкви – Марине Цветаевой!
Белой Церкви – Марине Цветаевой!
…………………………………………………………………………………………………..
Две капли молока упали на мой белый лист ( как это часто бывает или пепел постоянно куримых сигарет, или остывший чай, время от времени остужающий заблудшие нервы, или потекшая ручка… Но в этот раз как-то необычно…- две капли молока ) перед тем, как я начала признаваться тебе – Марина в любви!
« Унесший самое, самое»
Открывшая неповторимое
Ты никогда для меня не была « просто женщиной», «просто человеком», « просто поэтом»…Ты была не просто – мужчина и женщина, земля и небо, старость и юность – Целое. Ты для меня Марина - Целое .
…………………………………………………………………………………………………….
Начиная признаваться тебе в любви, хочу сразу оговориться перед тобой и перед читателем. Я не ставлю себе задачей написать о тебе ни литературную, ни критическую статью, ни эссе о твоем творчестве построчно , как это делают многие коллеги по перу. К этому у меня свое особое отношение, и тем более я не считаю, во-первых, – что способна проанализировать поэзию рассудком. Расставить запятые, объяснить синтаксические и лексические значения, отделив жанры написания хорея от ямба. Хотя отношусь к этому с большим уважением и терпением, но ровно ничего в этом не понимаю и не считаю, это за мою необразованность и отсталость души. Мое непонимание ( в этом случае), есть понимание большего – того, что разумом осветить невозможно ,а следовательно чего-то настоящего, чистого и страшного (благоговейным прикосновением – к иному, невозможному на этой земле, цветному, радужному). Во-вторых, я считаю что, это не есть задача поэта: суд поэта над поэтом, человека над человеком, мне кажется, заключается несколько в ином. Прислушаться – уметь услышать; понять – попробовать понять, рискнуть – сорваться в пропасть, попробовать полететь – узнать свои крылья – и взлететь!
Поэтому то, что я хочу написать нельзя ,наверное, воспринимать больше, чем само название: Моя любовь – Марина Цветаева. Воспринимать больше, чем просто мое признание тебе – Марина – в любви.
И вот после данного объяснения, я думаю, что я могу спокойно начать, так как тот, кто знает Марину, знает ее поэмы, стихи, прозу , думаю не будет уж слишком ко мне строг, и отнесется с пониманием. Сначала мне казалось, что в моем признании нет никакого смысла, что это лишь нечто интимное, тайное, но потом поняла, что не могу держать в себе этого более и мне, как и каждому любящему сердцу, хочется, чтобы весь мир узнал о моей любви.
……………………………………………………………………………………………………...
Вечереет. Лето. Прохлада. Какая-то запрятанная темная тайна во всей природе. Колыхание ветра, моих волос и листов твоей книги – Марина. Читала весь день без отрыва, без приема пищи, без воды, без хорошей погоды – просто сидела с книгой и сигаретами. Поэтому, когда подняла глаза к окнам, несколько удивилась, что так уже скоро почти прошел весь день. Откладываю книгу. Странность! Какая восхитительная странность, которой так давно не было с моей душой. Только Ф.М.Достоевский ,так заставлял ее стреляться и сходить с ума, сходить с прямой проволки, сходить с него в себя.
Захлебываюсь, захлестываюсь, задерживаюсь глазами на твоих глазах – вылить невыдержанный ураганный восторг, ранимое нежное чувство, мою любовь в твою любовь выбросить. Выброситься самой – к самой, самой – единственной, неповторимой. И вот окончательно отвергнув заблуждения и амбиции непостоянного мира, с последней твоей материнской каплей молока – рыдаю, сжав голову обеими руками, но не в истерическом женском припадке, а в мужественном терпении слез, капают они одна за другой на мои ладони и сквозь них на твои строчки. Мне не себя жаль… Сижу как пришибленная, страшно твоей проницательности, угрюмой великой правды, твоей беззащитности и тонкости жизни, переплетающей божественный гнев с земной страстью, образующей в моей еще юной душе вселенскую музыку, которую я с помощью тебя пытаюсь постичь, влезть в нее всеми своими нервными окончаниями.
Тебя я не знала – Марина, но знавала твое нечто, более священное…душу, которая заботливо мои вечные приставания и притязания на твою дружбу.
Рядом с тобою величественною, смотрю на твою гору с неопытностью чудака и страшусь эпохи разделяющей нас. Все же не такой большой во временном пространстве, но, слишком огромной, в понятиях о любви, чести, достоинстве, смысле жизни. В нынешнем двадцать первом веке время бежит безудержно быстро, неумолимо быстро и хоть что-нибудь, еле-еле, успеваешь в нем разглядеть, как уже пожелтевшие падающие листья покрываются снегом и затем ,сразу, распускается всепышещее лето.
И твое – Марина время не лучшее и не легкое, но в котором ты отвоевывала, и жила созерцанием и средоточением игривой мысли, в которую влагалась вся без остатка, идеалами, пророчествами, анализированием пройденного тобою пути. Ты умела завоевывать время, останавливать его, обуздывать, брать не стесняясь на свою долю столько пригоршней песка сколько тебе на то надо было. Сейчас же в век механизированных мыслей, бесличностного существования люди подчастую не успевают просто подумать, вырастить свою душу, так как технический век, множество нововеденний, захлестывают одну мысль другой более новой ( так что не успеваешь анализтроавать). И та мысль, которая секунду назад была интересна, уже стара ,а за новой бежит сонма других новых, одноразовых мыслей. И « новый свет», «новый мир», теряется и путается в своих нерешенных вопросах, медленно угасая и пропуская самые важные стремления и искания, которые впоследствии сподвигают к нерешительным действиям, нестойким моралям: запыхавшееся, бегущее ,человечество уже давно потеряло ту точку опоры, которую искала, ради чего затевала все новые и новые идеи наступая на невинность и невинные человеческие порывы, для чего накачивала силы окупившиеся столь огромными жертвами, преодолевала преграды, перепрыгивая через все сердечные дыры. Но человечество не останавливается, заблудшее в дремучем лесу оно все бежит, бежит, бежит…Зачем? Для чего? Куда? – оно не знает…
А ты знала! Ты знала, что-то на этом и в том свете, что даже и не обязательно называть какими- то словами. Знала настоящее… Говорила про это настоящее… Милая, милая Марина, погружаясь в твой нежный, хрустальный мир, я каждый раз с мучительным проникновением восстанавливала в себе то «настоящее». Человеквещь – сейчас так много того, что каждую секунду вытесняет из нас правду, убивает в нас правду, заложенную от рождения ( хотя бы по отношению к самому себе). Слишком много прикрытий от нее придумало бесполезное человечество.
Я ни знала ни твоих повадок, ни привычек, ни увлечений, но везде заглядывая в смутные ,тревожные лица, вслушиваясь в гортанную ,кровяную речь я пыталась увидеть, проницать Тебя, твое истинное лицо. И сколько бы я ни вглядывалась, не узнавала, не находила, лишь малые намеки радовали меня до умопомрачения – есть…,все-таки есть еще… живое, теплое мясо….
Марине Цветаевой
Моя – Твоя – Колокольня!
Вверх перстами! Вниз животом!
Сквозь печаль Марина, сквозь вечерю
С протянутой улыбкой под окном.
Мне колен своих согнуть сердце
Пред тобой – Одичалое: -
Ты сегодня в крест невеста –
Целуемая, алая!
Ты сегодня снег и рожь –
Косы жжешь, словно воин в путь,
Слово растревоженное – вожжами тревожь,
Розовое ,голубое, красное – твоя суть!
Снегом рваным путь омою,
Выстелю – выстрелом глаз входные двери,
Настежь – победительницей Трои,
Последней любовью удостоверю.
Верю –ворую –воюю веру,
В стенах замкнутой птицей кличу,
Слов твоих – золотую орду
Нежности рук – громогласную сечу.
Целовать твой последний день
Жизнь, радость, восторг, боль,
Никакого права на «тень»,
Тебе – и твоим устам колокольным.
Подберу в ночи – лат угрюмых тяжесть,
Несть вперед их – вест сердечный путь.
Неотступная – юная ярость.
Непрощенная – старая грусть.
Я тебя ревновала у старых икон
Сжавши стан твой в кулак.
Рук акварель и плечей заслон,
Изгоняющий в лицах мрак.
Я тебя ревновала у старых свечей,
У детей, у прохожих, страстотерпного люда,
Я тебя воровала у немых и грачей
Я тебя целовала у всех на виду – свершившимся чудом!
…………………………………………………………………………………………………
Марина православная! Марина боголикая! Монах в женском обличье! Сердце – исповедальня самих апостолов! Всегда приходила исповедаться только к тебе – к твоим огненным строчкам – замаливала в сырые, промозглые ночи перед ними свои грехи, ведала им свой гнев и ярость:
« Семь холмов – как семь колоколов!
На сем колоколах – колокольни.
Всех счетом – сорок сороков.
Колокольное семихолмие.
В колокольный я, во червонный день
Иоанна родилась Богослова
Дом пряник, а вокруг – плетень
И церковки златоголовые.»
Топилась и бросалась на них с остервенением, оплакивая каждую твою строчку моей судьбы!
…………………………………………………………………………………………………
Такой веры я еще не встречала, столь нежно – воинствующей. Такого воинственного Бога, такой святости в бою и упоения громогласной молитвой:
« Черной бессонницей
Сияют лики святых,
В черном куполе
Оконницы ледяные.
Золотым кустом,
Родословным древом
Никнет паникадило.»
Твой Бог Марина внутри от себя не оторван. Бог ,который проступает действием и силой:
Бог – с глазами колокольными,
Вера – сердцем хлыстовским,
Уста – юродивым звоном.
…………………………………………………………………………………………………..
Ты насквозь меня видела, когда смотрела из книги своими черными, большими глазами. Мою тайну – вдела в свое обручальное кольцо. Нет наверное в русской литературе поэта, настолько личного, вызывающего, настолько пристально смотрящего на нас!
Молитва о Марине
Я прошу об одном – царствуй!
Немыслимых век стон – стан орлицы.
Неистовый голос небес – властвуй!
Я прошу об одном – святки, Русь грешная,
Поклонись лицом,
В имя ее двуеперстное!
Я прошу об одном – сердце родное ,крестное,
Разожги – распустив туман
Ее последние весны!
…………………………………………………………………………………………………
Марина языческая! Гневная!
«Заповедей не блюла, не ходила к причастью
- Видно, пока надо мной не пропоют литию
-Буду грешить – как грешу – как грешила со страстью
Господом данными мне чувствами – всеми пятью.»
Я тебя Марина и полюбила с самого начала за твою греховность. За твою высшую, крайнюю греховность. За греховность – целованием высркопрестольного Лика любимого.
Ты никогда не шла пополам, всегда круто – крайностью!
Может быть поэтому и не поставили памятников, не пели сумасшедших гимнов, но оставили и признали во всех глазах вечной и правдивой женщиной. Ты без утайки, влюбляясь в каждого, отдавалась ему полновластной жертвой, всеми душевными силами вплетаясь в избранные отрепья, избранной виновницей. Отвергая малодушие – раскрывалась чувствами –« всеми пятью»… Одаривала всех теплой, открытой , русской душой – в своей печальной ,нетребовательной греховности!
Марина Языческая
Вырвавши голос – в пляс лютый – под веками
Разошлась в нас страсть.
Жги музыкант свою проповедь,
Проявляй свою власть.
Нагим, да томными, тонкими губами жгучи,
Разлетятся в куски шаловливые кудри,
Понесутся всплеском зарева
Кудри пьяные, подзаборные с кручи.
Груди небом покой – в ночь с тобой –
Насквозь пьяной дрожала сволочная плоть.
Мое имя – в губы – мой архангел немой
Вцелую колючими кружевами до крыл вплоть.
Как я тебя познала Марина? Читая твою прозу «Мой Пушкин» диву даешься в каком столь еще младенческом возрасте, ты уже познала своего идола и наставника! Ты уже с ним беседовала и интересовалась около четырех лет отроду. Когда я училась в школе, тоже давали – засовывали – заставляли Пушкина! Как ни странно полюбила его до того, как начали засовывать. Не так рано как ты, в более сознательном возрасте, в классе третьем. От девяти лет читала , учила наизусть;
« Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь , зачем ты мне дана?»
В маленьком сознании, почему то вовнутрь – вывернул – именно он. Помогал – растил – спасал! Как Он – Зерно – Расцветало во мне – словно предощущение будущего моего предназначения и судьбы.
В общем в школе не меня пичкали, а я в конце концов, сама, просто так, любила вечноразвивающегося мавра ; плакала и стонала его стихами, разговаривала с людьми, пела песни. Спорила – его стихами! В конце концов все чуть с ума не сошли – пытались проверить – достоверно или нет во мне живет «молодой» Пушкин? Но как только затрагивали, сразу на них рушилась ядерная лавина убивающей, растаптывающей, прекрасной поэзии, выражения к ней моего отношения, мысли, доводы, - сметающие придирки и амбиции , недоверия даже самих строгих педагогов! Может мои высказывания и не были наполнены ученостью свойственной взрослым – но они были искренни и наивны, глупы и радостны! Декабристы, Пущин, Кюхельбекер, Чаадаев, Пушкинская проза и поэзия – весь около и внутренний круг был изучен в силу моих возможностей и впитан вовнутрь с корнем! Время шло…,любовь оставалась еще долго – «та любовь» сумасшедшая, бесшабашная,
Необъяснимая ,безграничная – уже не пичкали…. И в классе одиннадцатом, как яркий огонь , вспыхнула в последний раз пламенем горестной разлуки – и кроме безграничного Уважения ничего больше и не осталось . Знаю, что не от пичканья, меня было не надо пичкать, я сама всем его дарила, раздавала, и меня намного охотнее слушали чем учителей и уроки, А Любовь пламенная, яркая, Необъяснимая – взяла, да прошла….
Не знаю отчего – оттого, что я постарела – или Пушкин наконец постарел для двадцать первого века?
Что же касается до моей Марины… В школе касались, но очень мало и вскользь, лишь перво – юную ранимую книжицу. Но ничего толком не поняла – да и где понять без времени и без любви? Как и Ф. М. Достоевским не заинтересовалась, так как без времени, без бремени – их прошли, протопали. А мне все хотелось ( теперь я это понимаю) – если бы учителя , сами бы не испугались бремени , не испугались год и день, тьму и свет, вечность и забвение – в единые умы, через понимание достоинства, мысли – тональность красок обрисовать - чтобы душа сразу бы заработала заботливо на разные уровни; усилиться не побоялась! Тепла - , а ведь не побоялась ? Если бы учителя – решились тогда Революцию поколения возвестить, стать первыми посланниками невыносимого торжества вечной жизни… Понимания жизни в ее тонком, совершенном виде! Но этого не произошло ,- Поэтому и Марина и Ф.М. Достоевский остались для меня в безвестности и безынтересности.
…………………………………………………………………………………………………….
С Ф. М. Достоевским вскоре сама познакомилась. Началось все с « Преступления и Наказания». Так сразу и пропал для меня весь мир – так и пропала я в нем полностью – навсегда осталась. Так стал и будет он для меня первым и последним учителем истины, доброты, жалости, вечного поиска души… Непрерывная степь – непрерывные многоточия – непрерывная радость сознания – осознания жизни!
Но Марины пока еще не было… Не было еще долго…. Потом начался расцвет юности, первые восторги, томления. Он « первый» поэт – назвал и называл меня почему – то Мариной Цветаевой – назойливо, отрывисто, постоянно. Из принципа, из гордости не хотела узнать, кто такая – заочно невзлюбила и имя и фамилию и все время твердила «ему»:Я это только Я и хочу остаться собой, Марина это Марина и не будем больше ( такого же мнения придерживаюсь и поныне). Но «Имя» меня не отпускало, преследовало в разговорах, в дискуссиях, в жизни, в университете, на каждом шагу. Шаг за шагом приближая меня к тебе…Не выдержала. В один прекрасный день не выдержала , побежала в « Дом Книги» и купила; Марина Цветаева «Бессоница»1911 – 1921г». Потом другую, начались поэмы « Царь – Девица», « На Красном Коне», «Поэма Горы», «Поэма Конца», «Попытка Комнаты», потом еще проза, « Повесть о Сонечке», « Мой Пушкин», « Мать и музыка» и много, много, много всего.
Так я узнала тебя по- настоящему, когда мне было уже восемнадцать лет. Не стыжусь – всему свой срок и день – всему своя суть – и лучше поздно, чем никогда.
И упала к ногам и слилась и так много понимания обрушилось – через себя – и так много слез пролилось в мои строчки, посвященные тебе – Марина!
И моя добровольная каторга, и моя свобода, моя Любовь – Марина Цветаева!
Я Прошу об одном – святки, Русь грешная,
Поклонись лицом,
В имя ее двуеперстное!