Он выходит на сцену, сжав костлявые кулаки,
крутит нервными пальцами тонкий шнур микрофона.
И стихи из себя выталкивает, как нищий свои пятаки
проталкивает в окошечко: “Мне бутылку “Вагрона”.
Он выходит на сцену, как будто кидается в бой
и чувствует внутренним зрением пулеметное дуло.
И я бы в атаку кинулась, если б он позвал за собой...
Но он - герой-одиночка. И я не встаю со стула.
Я хожу на его выступления второй или третий год,
не жалея свободного времени, не взирая на цену.
И каждый раз до лопаток меня прошибает пот,
когда колышется занавес и он выходит на сцену.
Он выходит на сцену. И опять глядит сквозь меня.
Слова летают по залу, как слепые свинцовые пули.
Одно врезается в сердце, зрительный зал наклоня,
но я беру себя в руки и крепче сажусь на стуле.
В шуме аплодисментов тонет мой слабый крик:
я выжила, снова выжила. Не надо мне Авиценны...
Медленно наступает этот кошмарный миг,
когда колышется занавес и он уходит со сцены...