Я знаю, что жизнь пил я и не зря и неспроста
моя звезда пылала злым огнем:
Идти вверх одному, и неба лик достать,
и доказать, что с Богом был знаком,
куда уж легче, чем носить всегда с собою страх
за сердце, что с твоим бьет в унисон.
И как извечным «не», отрезано в словах:
«не» в небе - в «не» судьбы суть «не вдвоем».
Об этом знают все и я, и сам, когда дошел
нашел неверным выбор свой, смотри -
мой Будда, мой Христос - на цельной ткани грубый шов
и даже с ним лишь пустота внутри.
А на воротах в небо чьей-то грубою рукой
начертано: «Нет одному пути.
Тому, кто смел прийти сюда лишь сам с собой,
себя утратив, дам назад уйти».
И я безликой тенью вдруг очнулся на земле.
В потоке лиц, в заторах городов
пропив пять серых лет и пыль лица примет,
и сердца вязь из шестизначных слов.
В портовом кабаке, в одной из дальних пыльных стран
я пил вдвоём со старым моряком.
И он поведал мне, смотря в моей души стакан,
что в прошлой жизни был со мной знаком.
Что он, как все в роду умеет видеть сквозь века
он знает точно, в чем моя беда –
на триста лет вперед петлею времени река
забросила ту, в ком моя судьба.
И он мне рассказал, чтоб смерти я в глаза смотрел,
без страха, это только дверь в мои миры
миры дороги в небо, дороги в мой удел,
в безправилье другим чужой игры.
И я слышал твое имя, видел блеск зеленных глаз,
щелчок замка в двери я буду ждать.
Я вспомнил, что рождался уже очень много раз,
чтоб время поборов тебя узнать.
Она придет за мной в тот миг, когда ее глаза
навек вберут в себя твой перламутр.
Я подойду к окну: - Не надо, смерть, я сам…
И шаг мой шелохнет страницы сутр.
И пролетит мой крик к тебе, сквозь триста три весны
вбирая смысл прожитых мною слов:
«у жизни лиц не счесть, не все они ясны,
но нам судить длину своих шагов».
И я шагну сквозь время и в этот раз к тебе, -
мой компас-сердце нас не подведет,
и мой путь к твоему, твоя – к моей судьбе
сомкнутся у незапертых ворот.