Великим критикам сайта stihi.ru посвящается...
Итак, перед нами произведение начинающего автора стихиры - Александра Сергеевича Пушкина - "Евгений Онегин". В последнее время произведение пользуется вопреки здравому смыслу некоторым признанием на нашем сайте, поэтому всё же придётся, видимо, обратить в его сторону острое перо критики. Не буду говорить о поэме в целом, - для того, чтобы составить мнение о её уровне, достаточно взять для внимательного рассмотрения часть "письма Татьяны", по непонятным причинам ставшего обьектом наиболее хвалебных рецензий.
Итак, начнём разбор:
Я к вам пишу - чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Ну что ж, похвалим автора за оригинальный размер, однако на этом, господа, положительные моменты подходят, увы, к концу. Обойдя молчанием вопиюще тривиальные рифмы "сказать - наказать", обратим внимание на бедность языка А.С. Пушкина, использующего сомнительное слово "боле", само существование которого стоит под вопросом. Хотелось бы посоветовать автору посвящать больше времени чтению русской литературы, поскольку, порой, ему явно не хватает слов, и он вынужден использовать выражения из французского лексикона. А кто в наше время владеет французским, чтобы отвечать столь прихотливым требованиям автора? Впрочем, к данному отрывку это не относится, продолжим:
Но вы, к моей несчастной доле
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня.
Сначала я молчать хотела;
Поверьте: моего стыда
Вы не узнали б никогда,
Когда б надежду я имела
Хоть редко, хоть в неделю раз
В деревне нашей видеть вас,
Заранее прошу прощения у автора за прямоту, но уж это вообще ни в какие ворота... "Но ВЫ, храня хоть каплю жалости, ВЫ не оставите..." Ну разве можно так издеваться над русским языком? Словно африканец, какой-нибудь, честное слово. Это же сразу бросается в глаза - "ВЫ" - два раза, нарушая всякую мелодику, и ломая все правила грамматики! Дальше - больше: "Моего стыда вы б не узнали...". И это номинируют!
Разумеется "о моём стыде", а не "моего стыда". Ну уж подобные-то вещи должны видеть люди, выносящие произведения на первую страницу сайта! "В неделю раз", - умолчу о том, насколько коряво звучит эта натужная перестановка слов, произведённая единственно с целью попасть в размер. "Хотела - имела", - ну неужели же не подобрать что-то более оригинальное? Возникают сомнения, знаком ли автор хотя бы с классикой золотого века. Лишь один раз пробежав глазами произведения, скажем, великого Кюхельбеккера, можно было бы избежать подобных ляпов.
Чтоб только слышать ваши речи,
Вам слово молвить, и потом
Все думать, думать об одном
И день и ночь до новой встречи.
Что ж, судя по сюжету произведения, в устах застенчивой Татьяны выражение "и день и ночь думать об одном" не должно звучать двусмысленно, в таком случае, не понятно, что же всё - таки имеет ввиду автор. Подобные смысловые неясности, вкупе с ни к селу ни к городу приплетёнными выражениями на иностранных языках, невероятно затрудняют понимание произведения простыми смертными, и делает его доступным исключительно для узкого круга лингвистической элиты.
Но, говорят, вы нелюдим;
В глуши, в деревне все вам скучно,
А мы... ничем мы не блестим,
Хоть вам и рады простодушно.
Ай, бедный, бедный русский язык. Ну если не было у родителей автора средств, чтобы отправить сына в престижное учебное заведение, позаботились бы хотя бы о мало - мальски говорящем по-русски наставнике. Любая престарелая женщина из глухой деревни смогла бы объяснить, что если мы обращаемся к человеку на "вы", то и относящиеся к нему краткие прилагательные склоняются во множественном числе: "Вы - больны, вы - пьяны, вы - нелюдимы". Впрочем, постепенно начинаю склоняться к мысли, что автору известны эти правила и он дерзко игнорирует их, чтобы его стихи хотя бы попадали в размер. Такого насилия над русским языком не позволял себе даже сам Державин, несомненно пришедший бы в ужас от первых же строк, произнесённых автором в его, Державина, присутствии.
Отказываюсь от дальнейшего анализа, желая пощадить время и нервы читателей. Судя по тому, что автор уже явно сформировался, существует на мой взгляд лишь призрачная надежда на то, что он сумеет избавиться от столь глубоко укоренившихся недостатках стилистического, морфологического и прочих лингвистических планов, посему со скорбию вынужден призвать словами незабываемого критика:
"Саша, не пиши больше никогда!"