Казармы серый свод. Решетка грязной тюли.
Коричневый угар оконного стекла.
Осталось лишь одно - пустить кому-то пулю...
Или себе... - такие вот дела.
А мой блестящий мир забыт уже и проклят,
И сам я бит, оплеван и распят.
Я свято чтил добро и пацифизма сопли
И только в этом я, наверно, виноват.
Простите ль вы, оставленные дома?
Я на пол кровь плюю и матерюсь, хрипя,
Я сделал все, что мог, но здесь свои законы,
И больше нету сил жить, ближнего любя...
Как хочется уйти, нарушить все границы,
У гор и у друзей лечиться добротой...
А за окном дрожит крыло озябшей птицы...
Еще не вышел срок, и нет пути домой.
Июль 1989 (Кечкемет)