Вот мой неровный, негромкий голос,
падающий до хрипа - знать, связки сели,
взвизгивающий, как санный замёрзший полоз,
как игла по винилу, лишённый цели,
но устренлённый в небо, в стылую хмарь, в зенит,
вопреки отсутствию адресата
вибрирует эхом, рвётся наверх, звенит,
отражаясь от серых камней фасада,
от окон, наполненных чьим-то светом,
где чьи-то ночи и дни проходят,
твердя обрывки мелодий, спетых
о страсти, о горечи и о свободе.