(Это было на курской дуге)
На опушке леса заболоченной,
Возле ручейка с зелёной тиною,
На дубу огромном скособоченном
Приютились гнёзда аистиные.
Нильские болота тепловодные
Аистов зимой в туманы кутали,
А гнездовье на любимой родине
Оказалось среди боя лютого.
Грозный рык войны совсем не страшен им:
Гнёзда мастерят из тонких веточек.
И немецким матерям и нашенским
Принесут ко сроку малых детушек…
В полосе нейтральной жили аисты.
Поглядишь – и сердце в изумлении.
И ничья рука не поднимается
Пулю посылать в том направлении.
На краю опушки, возле зелени
Немцы. Пулемёты во все стороны.
Наше боевое охранение
Выдвинулось ближе ночью чёрною.
В ста шагах к востоку у промоины
Затаились пехотинцы-воины
…Жаворонка трели с переборами,
Солнце краем глаза улыбается,
Медсестричка Катенька Егорова
В стереотрубу глядит на аистов.
Ей село уральское привиделось…
На пригорок тропочка взбирается
На лужайке лютики и жимолость,
Старый тополь возле дома. Аисты…
Снайпер затаился в кроне дерева,
Выстрелил на отблеск мимолётный,
И не отклонилась пуля-стерва,
Прожужжав над полем, над болотом…
А весна цветами поле залила,
Как невеста к свадьбе собирается…
…Злобною осою смерть ужалила…
И не прилетят к Катюше аисты…
Словно прикорнула наша Катенька,
Та, что семерых из боя вынесла…
Потихоньку ярко красной капелькой
На её висок кровинка выползла.
Батин был черёд дежурить на посту
В это утро яркое, но грустное.
Он увидел, как взлетели аисты
И услышал, будто ветка хрустнула...
Батя был тогда уже за ротного,
А комбата вдруг к начальству вызвали
Он ушел, подпоясавшись плотно,
Приказал отцу заняться письмами.
Кто там не был, тот не догадается,
Как невыносимо то мучение,
Что за боль за словом укрывается:
«Имярек погиб при исполнении…»
Похоронку выписав на Катеньку,
Молча, хмуро, строго по порядку
Автомат свой вычистил старательно,
Закатал потуже плащ-палатку.
Вечер. Вышел из землянки батя,
Тем бойцам, что были с ним втроём,
Приказал: «К утру меня встречайте
Если что, прикроете огнём»…
Наш передний край молчит загадочно,
А немецкий пыхает ракетами.
Проволоки, мин – всегда достаточно,
Чтоб разведку «радовать» секретами…
И ушёл-пришёл он незамеченным.
Как ни напрягали слух и зрение,
Не смогли бойцы засечь разведчика,
Командира Бондаря Евгения.
…Воротился со щекой разорванной
Кровь на рукаве, винтовка-снайперка,
Всё лицо в земле – чернее чёрного…
Самокрутку сделал перво-наперво…
Окружили. Ждут, разгорячённые,
Мигом фляжку спирта расстарались.
Прохрипел сквозь губы рассечённые:
– Финкой бил. Чтоб птицы не пугались…