На кладбище растоптанной души
Зарыты глубоко остатки Веры.
Их сторожи - старинные Химеры
Бьют в колотушки вен в ночной тиши.
Мой старый дом оставила Надежда,
Захлопнув дверь и выкинув ключи.
И лишь ее прозрачные одежды
В шкафу стенном, да желтый воск свечи.
Любовь была, но как-то незаметно
Ушла, наверно(е), прельщена другим.
Черты ее прекрасные бесследно
Растаяли, как сигаретный дым.
В окне темно, на улице лишь вьюга,
Да пес бездомный воют от тоски,
Да Безысходность - верная подруга
Тисками дум сжимает мне виски.
Одна она меня не покидает,
Одна она всегда со мной.
Одна она мне душу отравляет
За пазухой пригретою змеей.
То в ухо шепчет: "Выпей, выпей яду!",
Услужливо подсунувши бокал,
То пулю в револьвер за всё в награду
И хочет, чтоб со смертью поиграл.
Как и любая женщина капризна,
То так, то эдак вдоль да поперек,
По мне уж больно хочет справить тризну
И хочет, чтоб я в этом ей помог.
А я лежу от мыслей тех немея,
Глаза закрыв, дыханье затая.
И кажется: вот-вот, да сдавит шею
Добротная пеньковая петля.
Когда-нибудь, ох, у меня она дождется,
Когда-нибудь ей будет не с руки.
Я утоплю ее на дне колодца
Безудержно разлившейся тоски.
Но нет, тоска не лучшая замена,
Она ее ближайшая сестра.
Тоска мне вскрыть захочет вены,
Она на эти выходки шустра!
Но, как же быть, неужто подчиниться,
Неужто сунуть голову в петлю?
А может, может счастье возвратится,
И я его, как птицу изловлю?
И посажу его я в золотую клетку
И изумрудных зерен отыщу,
Но нет, петь счастье будет редко,
И я его на волю отпущу.
Да, я его на волю отпущу!