(Это было в ноябре 1941 г. в оккупированом Харькове)
1 (Я иду по городу 2002 год О.Б.)
Гуляю по Мироносицкой
Мимо Серого Здания
Сердце наружу просится
Вихрем воспоминания.
…На доме, где лентой увитый,
Колос под солнышком цвёл,
В войну восседал упитанный,
Третьего Рейха орёл.
И красовался гордо
До сорок третьего года…
…Твердыня былая расколота…
К прошлому нам не вернуться.
Колосья и серп вместе с молотом
Сняли. Сменили трезубцем…
…Качает лодку истории
Времени море безбрежное.
Меняются аллегории,
Суть остаётся прежней…
(1941. Рассказ Отца)
«…Снег посылает нам небо зимой,
Летом – ливень и град,
Солнца улыбку дарит весной,
Осенью цедит дождь затяжной,
Но если небо пылает войной –
Сверху бомбы летят!
Зло закипает кровавой икотой,
Тело сводит неистовый раж:
Краснозвёздные самолёты
Сыплют бомбы на город наш,
Но никуда не деться –
В Харькове – немцы!
Серое Зданье торцом уходило
В каменный мощный забор.
Бомба-фугаска вчера угодила
Прямо во внутренний двор.
Всё, что осталось от двух легковушек,
Вспыхнув, сгорело в мгновение.
С крыши железо скрутило наружу,
Как бересту на полене...
…День уныло топал к ночи.
Серый свет неспешно гас.
Скоро комендантский час.
Есть хотелось. Даже очень.
День тот выпал неудачным:
Всё не так и невпопад.
Шёл домой усталым, мрачным
И случайно поднял взгляд.
И застыл на ровном месте:
Под себя подмяв карниз,
Метров сто квадратных жести
С крыши свешивались вниз.
Поднялась волна азарта,
Озорная скачет мысль:
«Крыша, потерпи до завтра!
Железяка, не сорвись!!»
Назавтра постриженным, бритым
В костюме сидящем ловко,
Отправился к немцам с визитом:
«Центру от Москалёвки».
Рабочая синяя форма –
Признак арийской культуры.
Надпись по белому чёрным:
«Арбайтер Магистратуры».
В тачке верёвки уложены,
Строганные треножники,
Таблички. На них указатели:
Готикой надпись «Обход».
Это в тылу неприятеля
Сосредоточен, внимателен
Бондарь на дело идёт...
…Символ порядка властного
В новых рейха пределах.
Флаги как наши – красные,
Но свастика в круге белом,
Заметная издалека,
Словно плёткой огрела.
Сжалась в кулак рука,
Ярость в душе закипела.
…Уверенно, благо – привычка,
Расставил треножники ловко,
Потом прицепил таблички
И натянул верёвки.
Немцы – вымуштрованный народ.
Прежде всего – дисциплина!
Пошли аккуратно дорогою длинной
Строго по стрелке «Обход»
Соорудив загородку,
Придав отчуждённость лицу,
Уверенною походкой
Спокойно иду к крыльцу.
Форма привычна немецкому оку.
Хмурый солдат свысока
Глянул, кивнул, нажимая на кнопку,
Скрытого в нише звонка.
Дежурный явился с миною строгой
В чёрном мундире. Король.
Проверил верёвки, таблички, треноги,
Коротко бросил: «Яволь!»
2
Фрицы меня провожают на крышу.
Я по дороге всё вижу и слышу
Стук телетайпов, звонки телефонов,
Кто-то диктует приказ монотонно.
Парень невзрачный хлюпает носом,
Руки в наручниках. Видно с допроса.
Под монотонный шум из окон,
Грузится зондеркоманда в фургон.
…Кто-то вдруг басом захохотал…
Женщин ведут конвоиры в подвал.
Группа военных в мундирах мышиных
Вышла из подкатившей машины
Ритма войны беспощадная лапа –
Обыкновенные будни гестапо.
...Вот я на крыше. Внизу подо мной
Харьков немецкий. Родной и чужой.
Чёрный, угрюмый, гордый Тарас
Смотрит. И фрицы боятся тех глаз.
Дальше, правей – обгорелый скелет:
Гордость науки – университет.
Немцы пять раз подрывали Госпром.
Выстоял! Выстоял гадам на зло!
Артиллерийский корректировщик
«Шторьх» приземляется прямо на площадь
В штаб документы. Срочно. Из Рейха.
Вот бы ружьишко. Ну, хоть трёхлинейку...
Ну, погодите! Придет ещё срок –
Счёты сведём. Ухватив молоток,
Я с нарастающей злобой и пылом
По оцинковке прошёлся зубилом.
Через минуту другую работы
Крыши кусок с ужасающим грохотом
Вниз полетел. Поднялась туча пыли
Фрицы все окна вокруг облепили,
Тыкали пальцами и гоготали.
Думали бомба. Нет-нет и бросали
В небо осеннее пристальный взгляд:
Русские очень внезапно бомбят.
Непредсказуемо. Днём или ночью
Может прорваться смельчак-одиночка
И с высотёнки малой предельно
Сбросить подарочек в темя. Прицельно.
3
С крыши спустился, не торопясь,
К этому времени пыль улеглась.
Неторопливо, без суеты,
Строго по швам отбиваю листы.
Коль на себя – то работаешь споро!
Вдруг заревели рядом моторы,
Слышится грохот сапог об асфальт:
Гиршмана справа, слева Профсад.
Улицу немцы в момент перекрыли,
Высадив роту из автомобилей
Одновременно с обеих сторон.
Всех, кто случайно попался в полон,
Стали сгонять как скотину в фургон.
Кто-то отпрянул, рванулся назад –
Коротко плюнул свинцом автомат.
Через минуту, ну, минимум две,
Парень висел на ближайшем столбе…
Я сижу – ни жив, ни мёртв.
А вокруг – облава!
Кто-то раненый орёт.
Немцы слева, справа
Тянут женщин, стариков
В чёрные фургоны.
Крики, ругань, стоны, кровь.
Я сижу в кольце флажков,
Как охотник средь волков,
В отчуждённой зоне.
Словно, нет совсем меня
Здесь на свете белом.
Потому, что занят я…
Просто – занят делом.
Я для немцев в этот миг –
Винтик в механизме,
Что работает на них.
Это стоит жизни!
Да! Я – винтик! Ну, дела!
Хитрый, хоть и мелкий!
И облава обошла
В аккурат по стрелке.
Даже смертная игра
С немцем – в рамках правил.
(Эти стрелки я с утра,
Помните, расставил ?)
Немцы, ох, не дураки –
Дело туго знают
Только выйди за флажки –
Вмиг захомутают.
Так идет за часом час.
Фрицы всё лютуют.
Я железо в третий раз
Тщательно бортую.
Да, попал я в оборот.
Жду, минуты тают.
Комендантский час придёт –
Тут же расстреляют!
А уже четвёртый час.
Слава Богу! Слава!
Фрицам поступил приказ,
Кончилась облава.
4
Всё железо погрузил
И треноги в тачку.
Вёз, толкал, что было сил,
Чуть не на карачках.
Комендантский час застал
На Клочковской в доме крёстной
Я у них заночевал,
Съев на ужин борщик постный
Был естественным финал
В приключенье странном,
На Благбазе оптом сдал
Весь металл армянам,
Не торгуясь. Получил
Сотни три рейхсмарок.
Сала, хлеба из печи,
Да свечи огарок…”
( О.Б.)
…Молоток. Родной металл.
В руки взял и слышу,
Как отец им грохотал
По немецкой крыше…