Сон. Бесконечная череда серых призраков – мыслей.
Мое тело? Осколки тумана…
Сон. Нескончаемые ряды подслеповатых глаз – фонарей.
Моя душа? Хохот темноты перед рассветом…
Сон: я болен. Боль живет своей, независимой от меня жизнью – и для меня
это ново и странно.
Мое имя?..
Выходя через широкие вокзальные двери, я споткнулся о чемодан, поставленный каким-то идиотом прямо у порога. Стоящая неподалеку кучка оборванцев прыснула в кулаки, а суровый блюститель закона с общипанными гитлеровскими усиками взглянул на меня, как на нарушителя общественного спокойствия.
Холодный пот между лопаток…главное, не торопиться…спокойно подходим к краю тротуара,- Такси! – неторопливо убираем чемодан в багажник.. на заднее сиденье, дверца,- В центр! – кажется, пронесло… Странно, многолетняя служба в полиции прививает людям особый взгляд: холодный, оценивающий – как зрачок видеокамеры. Вы видели когда-нибудь полицейского с теплыми глазами? Значит, это был плохой полицейский.
Вот и гостиница… И опять полно легавых…толстых. Худых, маленьких, высоких, усатых, бритых, - в общем, на любой вкус… Только глаза одинаковые.
Не торопимся… расплачиваемся… берем чемодан… тридцать метров до входа!.. пот по виску.. левая рука дрожит – в карман… Вот и стойка портье, - Одноместный номер, - …чтобы не вызывать подозрений, - На три дня…
Нет, люкс не нужен… - подскакивает коридорный – ключ, чемодан – к лифту, - Шестой этаж, - странная пластика у этих гостиничных обезьян – да, именно обезьян – откуда холодный взгляд у легавых – это я понимаю, а вот почему у всех коридорных обезьянья пластика?
Вот и номер…чаевые, - Спасибо, ничего не нужно, - дверь, замок – и наконец можно расслабиться.
Гостиница так себе… старые обои… черно-белый телевизор, давно не стиранные шторы…дверь в ванну скрипит- так же скрипела дверь моей камеры – душ сломан… В общем, бардак.
Выдергиваю простыню из-под одеяла, стелю на стол… раскрываю чемодан…главное, унять дрожь в руках…достаю детали, раскладываю их на ровной поверхности стола…теперь главное – маленький свинцовый контейнер… аккуратно…все готово. Накрываю получившийся натюрморт другой простыней и, не снимая плаща и ботинок, заваливаюсь на постель. Полчаса сна – и все будет в порядке…
…Смотрю сквозь грязное оконное стекло гостиничного номера. Вижу замусоренную улицу и пыльные дома. Вижу, как в неровном свете уличных фонарей, бестолково сплетаясь друг с другом, мечутся бесформенные тени. Вижу серые клочья дыма: дыма фабричных труб, дыма бесчисленных автомобилей, дыма, рваным покрывалом закрывающего небо – и звезды. Мне не хватало этих звезд все долгие годы, проведенные за решетчатой дверью – и их отнимают у меня и сейчас…Ну уж нет, шалите! Все эти годы меня питала ненависть к этому дыму, смраду, грохоту… И теперь я у нее в долгу. Как вы запоете, когда я подниму на воздух это семимиллионное чудовище…гигантский муравейник…вместе с его помойками, бродячими собаками, подвальными крысами…и …и людьми, людьми, людьми! Шизофрения, говорите? Это мы еще посмотрим, у кого – у меня – или у вашего нелепого мирка…Стоп! Опять начинают дрожать руки…спокойно…спокойно…вот так!
Усталость…осталась только усталость…хочу покоя…
Начинаю сборку. Одна деталь никак не желает вставать на место – поборов желание загнать ее туда ударом кулака, считаю от десяти до одного – и аккуратно вставляю ее в пазы. Перед глазами – толстая рожа тюремного психиатра – обвисшие щеки, слюнявый рот, мутные глаза алкоголика…Ты себя-то проверял своими тестами? С такой рожей быть нормальным просто невозможно…
Вот и все. После такой дозы радиации жить мне останется от силы недели три – но какое это имеет значение теперь?
…Креплю собранный механизм на ремнях под плащом…тяжеловато, но, в общем, ничего…провод с замыкающим контактом вывожу в правый карман плаща – одно нажатие – и все…
Долго кручусь у зеркала в ванной… брюхо, как брюхо…если не нервничать, ни у кого не возникнет подозрений…
Пора. Осталось только пройти шесть кварталов, в самый центр города, в самый центр паучьей сети…она крепко держит, его липкая паутина…постоянное давление на виски…он чувствует, как я его ненавижу…Ненавидит ли он меня? Думаю, да…странно. Кто-нибудь когда-либо вдумывался в значение фразы:»Город живет своей жизнью»? Почему – не «люди в городе» - а именно «Город»?.. Он живет…дышит. Любит и ненавидит…Гигантское чудовище, голодный зверь, который больше всего на свете хочет – жить…
Я ненавижу его – он платит мне там же… Я пытаюсь убить его – наверное, если бы мог, он убил бы меня…Все бы отдал, только чтобы убедиться, что он таков, каким я его вижу – отвратительное смрадное чудовище…
Останови меня…Останови – если сможешь!
Снова легавые – толстые, худые, высокие, маленькие, с усами и без…Снова оценивающие взгляды – скользят по моему раздувшемуся плащу… спокойно… не торопимся… не нервничаем…
Одним нажатием кнопки – целый город на воздух. Кто может похвастаться подобным…хотя…и мне не удастся…
Здесь. Перед глазами снова возникает рожа психиатра, слюнявые губы шевелятся, точно пытаются сказать что-то…Поздно, мой дорогой, поздно. Между моей мечтой и мной – одно нажатие кнопки.
Я опускаю руку в правый карман плаща…
- Ну, Минотавр! Где ты?
…Сон: бесконечная череда серых призраков – мыслей, нескончаемые ряды подслеповатых глаз – фонарей.
Мое тело? Осколки тумана. Моя душа? Хохот темноты перед рассветом.
Мое имя?..
Я болен: боль живет своей, независимой от меня жизнью – и для меня это ново и странно. Я болен: боль грызет меня снаружи, страх смерти – изнутри. Они могут встретиться…
И я просыпаюсь.
…Вокруг тела собралась обычная в таких случаях толпа обычных зевак: бессмысленные глаза, слюнявые рты – и волны обычной в таких случаях животной энергии…
Огромный кусок льда, отколовшийся от края крыши, смял черты лица неизвестного и превратил их в сплошную кровавую маску – только непонятно как уцелевшие глаза взирали на наслаждающееся происходящим бестолковое стадо…
И почему-то в них светилось счастье.