Л. Цветкову
Церквушки, голубятни, каланча…
Всей тяжестью камней вмурован город
в янтарь бескрайней осени, и скоро
истлеет сталь закатного луча.
Чем ближе к храму, тем всё дальше в лес…
Нет – в дебри искушающего сада…
Антоновкой полным-полна мансарда.
Как в сердцевину яблочную, влез
червь в средоточье помыслов, в их суть –
там всё уже источено сомненьем
невыносимо вяжущим, осенним –
до горечи источено. Плеснуть
в стакан вина, напиться пустоты,
забвения дремучего, глухого,
и заблудиться в улицах, и снова
найтись, быть может…
Звуки так густы…
В еще не претворившуюся тьму
души моей, взыскующей начала,
льет колокол свет нежный и печальный.
Осталось лишь довериться ему…