Расплескалась, вся- в разные стороны-
Океаном, свободно, без мер!...
Тише, глупая- местные вороны
Изощренней парижских химер:
На закате, встряхнув оперением,
Предвестят тебе множество кар-
Гвалт подымут, и тихое пение
В нем исчезнет, растает, как пар.
Тише, глупая! Скройся, пророчица
За узором тяжелых гардин!
Невозможно- парижской танцовщицей
Сердце страстно стучит в тамбурин,
Невозможно! – вся- в искры, несдержанно:
Изнутри- в бесконечное «вне»!
Но тяжелые двери со скрежетом
Как в кошмарном захлопнулись сне-
Медным гулом откликнулся колокол,
Звон утробы качнув тяжело:
- Пламя скоро разбрызнет осколками-
Пеплом серым твое ремесло!
Но в щелях напряженными струнами
Зазвенели тугие ветра:
- Не пугайся! Тяжелыми думами
Твои крылья не сломишь, сестра!
И, бетонными стиснутый дебрями,
Клен подбросил в окно письмецо:
«Знаешь, милая, голос серебряный
Не прервать оголтелым свинцом!»
Дождь взбил небо упругими тучами,
Свился в нити- покрепче держись!
- Скоро, милая, падать научишься
Вопреки притяжению- ввысь!