Вверх бруствера был взят,
край окопа размыт,
город жутких блокад
раскопал следопыт.
Где нахимовцы пьют,
несмотря на устав,
где ногами не бьют,
только сильно устав.
В облака воткнут шпиль.
В рот подъезда немой
забивается пыль,
сколько окна не мой.
Позвоночник трещит,
а суставы скрипят.
Меч вонзается в щит,
как трамвай в октябрят.
Неморгающий глаз
и масонский секрет,
отскоблит верхолаз
из-под окиси лет.
Словно пьяный, собор
раздвигает меха,
из застывших колонн,
простоявших века.
Так рождается звук,
а точней ветра свист,
только камень вокруг
защищает от брызг.
Сдвинь подошву, и снег
твои скроет следы,
шаг срывает на бег
вмиг, боязнь пустоты.
Волна скулы гранит,
город стерт до черты.
Чем зернистей гранит,
тем грубее черты.
октябрь 2003