Сидят скамейки, и лужи стынут,
От двух зажигалок излишне огня;
И ты, как обычно, сидишь, вспоминая
Две тысячи лиц, только лишь не меня.
Я не говорю, я пишу по бумаге,
Спокойно учусь навсегда всё забыть,
Я просто молчу, я и так уже знаю,
Что мне, к сожаленью, нельзя говорить.
Сидят скамейки, и море стынет,
От солнца за день отойти не успев,
А где-то далёко, в неведомых странах
Певцы нашей смерти идут на распев.
Сидим и молчим, говорить непривычно,
Сказать, что разрушить свои же слова,
Нельзя говорить, вспоминать невозможно,
Не память, а сила рассудка мертва.
Сидим и молчим, говорить непривычно,
И думай- не думай- возможности нет;
И так много света от двух зажигалок,
И так много дыма от дух сигарет.