Саше Юрьеву с любовью и благодарностью
На выставках в модных салонах
Не пели ему восхвалений,
Встречали кивком - не поклоном.
Хозяева знатных имений
Шептались: "А был ведь художник -
Заказы, своя клиентура…
Теперь же, слыхали, сапожник!
Сидит себе в будке понуро,
Весь день каблуки подбивая,
А ночью в чердачной каморке
Малюет...Картина чужая,
Старьевщик отдал с оговоркой -
Без права на перепродажу.
Валялась в каком-то подвале,
Испорчена плесенью, сажей…
Да нет, восстановит едва ли…
Чего говорить - малахольный..."
Мольберт в комнатушке под крышей.
В окошечке восьмиугольном
Луной-мастерицею вышит
Заснеженный сад. На мольберте
Портрет молодой акробатки.
Без глаз. Черносаженной смертью
В глазницах пустые заплатки.
Художник в палитре стирает
Оттенки зеленого цвета.
Светлеют от центра до края
Глаза изумрудностью лета...
Цветут. Но не видят. Размыто…
Болотный оттенок примешан.
И взгляд оживает. "Смотри ты!
Так вот ты какая!"
Прилежно
Замочены старые кисти,
Завинчены тюбики с краской.
И, руки олифой очистив,
Художник немного с опаской
Выходит на улицу. Утро.
Соседи спешат на работу
В надежных ушанках из нутрий.
Он, ежась, идет за ворота,
И быстро, стараясь согреться,
Проходит четыре квартала.
Из булочной запахи специй…
У цирка вздыхает устало -
Там снова стоит акробатка.
Художник, расправив сутулость,
В глаза её смотрит украдкой.
И слышит: "Мне зренье вернулось."