Целлулоидный Иуда, поцелуй,
на Христа кристально светлого подуй,
ты опаловые крылья опали,
делай дело, сребролюбец, не дури.
Улицы терновые, венцы,
в верениц-ах светоносных глаз.
Как рас-пятья бродят мертвецы,
каждый ищет воск-решенья час.
Только ви-дно не найти пути
призванным плут-аться и бла-жить,
вы-хода другого не найти,
до-жи(е)вать, коль не случилось жить.
Полилось лилово-лавное вино
на хрустально звонко-талое стекло.
Перевернутое вверх, рыдало дно,
и бутылка, булькнув, буркнула: "Стекло".
Налито - не кайся, не божись.
Расцелуй в лицо винца стакан,
коль не оступился - осту-пись,
по ступеням
шлюхи в шелке, в шелухе мехов.
Сняты "снимки" "кадрами" не раз.
В ресто-ранах по кабинам кабаков
ждет либидо в целлулоидный альков.
Не целуй, - развенчивай на ряд, -
с глаз глазами не размазывай пастель.
Не рыдать, на раз раз-деться говорят.
без испод-него не испо-ведь - постель.
Все мы - как налитое стекло.
Кто опустошен - опустошись.
Совлекай уж, коли повлекло,
падаешь - в осколки рас-колись.
Нео-город, раз-гороженный в неон,
выдыхает души в снег из душных дыр.
Нео-вера превращается в не-мир,
воз- и раз-вращается,
как он -
нео-горек,
нео-стар
и нео-сир.