Выцвели обои, только контуры картин
моложаво красками играют
и за серым плинтусом пугливый серпантин
кольцами свернулся… умирая.
Дом уже´ состарился, иссохся от тоски
без людей, цветов, тепла и шума
лишь весёлый дождь ему массирует виски,
чтобы тот не выглядел угрюмо.
Тишина, до одури звенящая в ушах,
гобелены серой паутины,
дом стои´т, но к небу вознеслась его душа,
только пыль на кухне и в гостинной.
Распластались саваном газетные листы,
словно крышка гроба, дверь забита
и на тёмных окнах деревянные кресты,
всё здесь позаброшено, забыто.
Помнят эти стены, как звенели голоса,
помнят дни и годы лучшей доли,
а теперь в окошко смотрит мёртвая оса,
не дожив до долгожданной воли.
…
Только свято верю, через многоточье лет,
вспомнив про забытое наследство,
мы придём с повинной и зажжём на кухне свет,
в доме, где осталось наше детство…