Чувствую себя колоколом, подвешенном на сквозняке.
Только твой голос для меня не чужой.
В маленьком, нарисованном городке,
Сны похожи на рыб, набитых икрой.
Словечки-пароли, сказанные в ночи…
Презирая своё ремесло, вымещая злость,
Научи меня плакать, жрец. Меня. Научи.
Я хочу вернуться к накарканной жизни врозь.
Стены цвета треснутой скорлупы.
Личная жизнь, публичная жизнь - взаймы.
Не лицо, а отверстия. И не надобно лупы,
Чтобы понять, во что превращаемся мы.
Я загоню тебя в яму, вырытую тобой.
За окном холодает. Мурашки бегут по коже.
Непроданные цветы в витринах ярче зимой,
Чем летом. И не в пример дороже.
Мне бы радоваться: ты – со мной.
Но за горло держит тоска-тревога.
Мы – глина, сдобренная слюной
Ангела, но не Бога.
*
Всё, они победили. Враги разбрелись кто куда.
Заметалось в подъездах забытое глупое эхо.
Стёрлось имя из мела и кончилось счастье без смеха.
Только небо пустило слезу, да и это – вода.
В городах торжествуют слова, продаются на вес.
Из квадратиков окон поёт безголосый уродец.
И из загсов выводят на тонких верёвках невест,
Вызывают по списку и галочку ставят напротив.
**
В прошлом – тихо. Вот что: выключи свет,-
По ночам рассматривать надо тьму.
У тебя кто-то есть. Упрямство примет
Понастырней яда вредит уму.
Скоро близость сна карусель толкнёт,
Отделяя нас от последних мер.
Рыба спит, икра холодит живот
И вода мала на один размер.