НЕДОБРОСОВЕСТНЫЕ ЗАПИСКИ
Уверен, что при уходе в реал а ля Паша Самсонов
есть все предпосылки оставаться цивилизованным
человеком, а не соучастником заказных убийств.
Имануил 2003/10/22 00:54
________________________ 1_____________________________
Законы физики, законы физики…
И где, скажите на милость, были эти законы, когда третьего дня я выбежал из-за угла дома №16, что на улице Пастернак в Тель-Авиве, в лёгких шортах, «лейкерзовской» майке, небесного цвета кедах и столкнулся с лихо мчавшимся под горку велосипедистом. Сам факт, что велосипедист мчался под горку лихо, законам физики совершенно не противоречил, попробывал бы он полихачить как раз «в горку», удивительно другое – силы столкновения, прямопропорциональной, как известно, ускоренной массе , с запасом должно было хватить на то, чтобы навсегда оставить меня покойником, а Ицхака Авуди (55 лет, 172 см, 104 кг, женат, 3 детей, 7 внуков, слабые зрение и мочевой пузырь), фалафельщика с улицы Эйнштейн – жизнерадостным инвалидом.
Судьба всегда распоряжается по-своему.
В долю мгновения я сконцентрировался (сказалась старая закалка: 2 года стройбата, 5 лет службы наёмником-сборщиком бананов в Эритрии, Боливии, Гватемале и на острове Сонсон да 10 лет никайона в Израиле) и уже распрощавшийся со своим здоровьем Авуди оказался в моих объятиях.
- К чему бы такое, - спросит непозавтракавший до сих пор читатель, - назойливое перечисление никому не нужных подробностей? Ну отдохнул в отдельно взятом, невероятном, и потому похожем на правду, случае Изя Ньютон. И что?
Дайте, в конце концов, дожевать аппетитно пахнущую беконом яичницу!
- Ради Бога, дружище, жуй свой синтетический бекон, это ведь не помешает тебе осознать, что там, где однажды отдохнул Изя Ньютон, может почивать на лаврах даже теория случайных чисел.
А иначе как понимать, что в июле этого года я покинул жемчужину Калифорнии, с поголовно ходящим в белых штанах населением город Сан-Франциско, так и не повстречав его жителя Имануила Глейзера, о существовании которого, правда, ещё и не догадывался, а знал только, что есть на белом свете прелюбопытный виртуальный персонаж Имануил.
Имануил Глейзер… с таким именем лучше всего родиться где-нибудь в Кентукки в конце Х1Х-го века и после окончания университета заниматься мухами-дрозофиллами или чем-то в этом роде.
Увы, наш герой родился в середине века ХХ-го в Ленинграде.
В тех скудных сведениях, которые дошли до автора, ничего нет о детских годах Мони, поэтому осмелюсь предположить, что блокаду он провёл в эвакуации, Тобольске или Фергане, а не ел со Ждановым апельсины в подвалах Смольного или шарил по опустевшим квартирам питерских коллекционеров, к тому времени пачками лежавших на мёрзлых улицах города. А после войны, по малости лет, он не был изгнан из университета за принадлежность к племени безродных космополитов, как его будущий учитель Ефим Григорьевич Эткинд…
Странный человек, этот Эткинд!
Литературовед, переводчик, доктор наук (дважды доктор, второй раз защитился уже в Париже, когда был вынужден уехать из СССР), выступил в защиту Бродского в 60-х, а уже в преклонном возрасте… Стоп, да уже одним Бродским можно было бы и ограничиться. Сколько их было тогда, не отмирасегонемолчащих?
Пальцы загибать – однопалым прослывёшь.
«Что за оказия? Газеты пишут про какого-то Пастернака. Будто бы есть такой писатель. Ничего я о нем до сих пор не знал, никогда его книг не читал. А я люблю нашу литературу - и классическую, и советскую. Люблю Александра Фадеева, люблю Николая Островского. Их произведения делают нас сильными.... Много у нас хороших писателей. Это наши друзья и учителя. А кто такой Пастернак! …»
(из письма из старшего машиниста экскаватора Филиппа Васильцова)
«С чувством презрения и негодования говорили выступавшие о том, что пасквильный роман "Доктор Живаго" принят на вооружение международной реакцией, а его автор, поправ лучшие традиции русской классической литературы, гуманизм, народность, гражданственность, стал на защиту грязных интересов инициаторов "холодной войны"...»
Может это собрание рабочих-сталелитейщиков?
Не-е-ет, это московские писатели Л.Ошанин, К. Зелинский, В. Герасимова, В. Перцов, А. Безыменский, А. Софронов, С. Антонов, Б. Слуцкий, Г. Николаева, В. Солоухин, С. Баруздин, Л. Мартынов, Б. Полевой – все, как один, решили не «потерпеть».
«Великая русская литература всегда смотрела на мир любящими глазами творца. Она создавалась чистыми руками, но не подлым пером Фаддея Булгарина. К сожалению, последний оказался не бездетным. Герострат был, Солженицын - есть. Но Герострату не платили за поджог храма, Солженицын берет. Однако даже замутненный злобою разум его должен бы понять, что пытающийся вдуть жизнь в червивую залежь фашизма обычно кончает всенародным презрением.»
( Давид Кугультинов, народный поэт Калмыкии)
Кто-то тянул за руки этих «инженеров человеческих душ», им очевидно грозили тюрьма, лагеря, смерть, что-то ещё, кроме потери душевного равновесия?
Что заставило поступить ИНАЧЕ доктора наук Эткинда? Да вступиться к тому же не за Пастернака, коего могли не знать разве что старшие машинисты экскаваторов, а за безвестного Бродского!
Моня Глейзер, ну почему я не встретил тебя во Фриско и ты не рассказал мне об этом? Слушай, а может они все были искренни, может не надо ни в чём копаться и ответ лежит на поверхности?
И Кугультинов, и Полевой, и Симонов с Дудинцевым были искренни. Они так думали. Нет? Не веришь? Вот и я не очень. Что-то же случилось с рядовым доктором наук, битым жизнью не раз, если он не только подумал, но и поступил по-другому?
«Вознесенский - не великий поэт. Автор сотни талантливых стихов и всё. Не скажи вы чушь про Лонжюмо, я бы не возник.
Оценка "Лонжюмо"? Смелая вещь, как пропустили?!
Моя оценка: холуйская стряпня, спасение шкуры, проституция и профанация.
Пушкин провёл почти всю жизнь в ссылках, а Вознесенский – по заграницам. Ну поорал Хрущёв, и всё! А бульдозеры забыли? А Солженицына с Бродским? А психушки? В это же самое время чем занимался ваш кумир?… Если о величии поэта, то это Бродский, а не крикуны евтух и андрюх...
я не готов слушать дифирамбы лениниане Вознесенского и Евтушенко, полностью скомпрометировавших себя верноподданичеством и продажностью режиму.»
Имануил 2003/09/27 07:32
Да-да, это и есть Глейзер собственной персоной. Поэт, трибун, критик, борец с графоманами и графоманками, человек жёстких принципов, но с мягким отзывчивым сердцем. Ах, какой типаж, романисты-новеллисты, налетайте!
С интересом почитывая имануиловы отзывы, разные такие отзывы, милые, славные, сладкие, зубастые и пахнущие всякой всячиной, которые он, не задумываясь о последствиях, рассыпает в Сети…обращал внимание и на реакцию собеседников. Скольких же ещё можно пронять эрудицией, напором, эмоциональностью, наглостью. Теряется народ, тускнеет, уважать начинает. А разобраться не пробует. А зачем? Вон уже кто-то умный и, кажется, грамотный сказал.
А вы не пробовали обратить внимание, мои непостоянные читатели, на то, какая может быть связь между величием поэта и бульдозерами?
Просто же отказать творцу в праве на величие. Как в старом анекдоте про колбасу, возьми немного мяса-правды, да хорошенько вымажь её г…м-вымыслом. Помнится, приготовлением такой «колбасы» и прославился в своё время уже упоминавшийся не к месту Фаддей Венедиктович Булгарин. Кстати, если бы такого типчика в истории не было, обязательно должно было его выдумать.
А что Вознесенский?
Орал на него Хрущёв. Было дело. К сожалению, мы уже не сможем перенестись на 40 лет назад и постоять вместо молодого поэта на трибуне под свист и улюлюканье вождя. Любопытное, наверное, ощущение…
- Господин Вознесенский! Господин Вознесенский! Вон из нашей страны! Шелепин, выпишите ему паспорт!
Я представил Дени де Вито в роли Никиты Сергеича, было бы смешно. В Голливуде.
А ты видел, Им, фото «андрюхи» на фоне машущего кулаками Хрущёва в Кремле?
Вечером Солоухин повёл Вознесенского к себе.
- Ведь это ж вся мощь страны на тебя навалилась – все ракеты, космос, армия. А ты, былиночка, выстоял…
Однако. А какими, позвольте, бульдозерами командовал, распевая дифирамбы режиму, Вознесенский, неужто теми, что сносили выставки художников не только во времена Хрущёва, но и Брежнева, и даже в не таком далёком 1984 ? Что, по-видимому, и стало последней каплей для Има Глейзера, покинувшего в том же году Родину и обосновавшегося в Париже, где с помощью своего учителя нашёл работу на BBC, благо с француским у него было всё в порядке, да и французского не требовалось. Русской служба была. Во Франции. У англичан.
А «бульдозерист» Вознесенский остался, предатель. И по заграницам продолжал ездить с советским паспортом, как ни в чём не бывало, вот гад! А Пушкин в это время по ссылкам, по ссылкам и так всю жизнь.
Хотя постойте, почему же всю? Да, было дело, за чушь разную – эпиграммки, пасквили и, в основном, за оду «Вольность», попал безмозглый поэтишка в немилость (светская школа жизни – это вам не советская) и, ай-ай-ай, подумать только, отправлен был в Малороссию на службу. Друзья мои, сколько среди вас бывших выпусников советских вузов, отправленных по распределению в свою «тьмутаракань», да так там и осевших? А юный Сан Сергеич 4 года рассекает от Крыма до Киева, лобызается с Раевскими, пишет «Руслан и Людмила», «Бахчисарайский фонтан», «Кавказский пленник»… Одесса, Бессарабия… Да если б не эта «ссылка», кто знает, того ли Пушкина мы бы поминали сейчас? И с Воронцовым вовремя вспыльчивый потомок абиссинцев повздорил. Всю смуту «декабристскую» в Михайловском пересидел, нянькины сказки переписывал. И уже в 1826 шлёт письмо царю, рвётся к нему с челобитной. Друзей на виселицу да «во глубину сибирских руд», а Алексашку – на службу к государю-батюшке. Ничего служба, не пыльная. И доходная, 20000 рубликов на написание истории пугачёвского бунта наличными господин поэт получимши.
А тот же Булгарин в 25-м и загреметь мог, потому куда ближе был к Тайному обществу, чем Пушкин. Глядишь, и в герои б выбился. О, повороты!
И за что этот А.С. великий?
Ещё до ужасных, не чета Шушенскому, ссылок в оные произвели за будущие, так сказать, заслуги. Ну да Державину с Жуковским и «Ка» виднее…Может потому что величие меряется не слабиной, а силой? Не той силой, в которой заключается правда Данилы Багрова, а…
Зря не напомнил ты, Имка, отчего Липкин с Лиснянской вышли из Союза писателей, а Андрюша остался? Вот тогда уж точно, клейма негде будет ставить на авторе всего-то сотни талантливых стихов. Экая чепуха, в антологию ХХ века вошли авторы одного-единственного талантливого стиха, а у этого слабачка невеликого сотня. Чем же меряем и что меряем?
«Бабий Яр» Евтушенко – это поэзия или акт?
Ничто во мне про это не забудет!
"Интернационал" пусть прогремит,
когда навеки похоронен будет
последний на земле антисемит.
Еврейской крови нет в крови моей.
Но ненавистен злобой заскорузлой
я всем антисемитам, как еврей,
и потому - я настоящий русский!
На мой вкус, довольно пошлая агитка. Но это агитка написана в 1961-м… В 61-м, господа, родившиеся после 70-го года, написать и опубликовать сей опус было ой как не просто. Так сила или слабина?
И как быть с этим?
Не исчезай... Исчезнув из меня,
развоплотясь, ты из себя исчезнешь,
себе самой навеки изменя,
и это будет низшая нечестность.
Не исчезай... Исчезнуть — так легко.
Воскреснуть друг для друга невозможно.
Смерть втягивает слишком глубоко.
Стать мертвым хоть на миг — неосторожно
Да нет, Имка, не право «евтуха» называться поэтом я отстаиваю, а мучает меня другое. Почему, упоминая в своей анкете Надежду Максимилиановну Штейнберг, заведующую французским отделением кафедры романской литературы ЛГУ, ты говоришь о ней, как о дочери учителя Шостаковича? Какой-нибудь злой язык обязательно съязвит, примазаться парень хочет. Да в том-то и дело, что всё не так, ибо Надежда Максимилиановна одновременно была и внучкой Римского-Корсакова, и почему об этом наш герой ни гу-гу? Может кроется другая причина, мол Шостакович – гениальный композитор, а Римский-Корсаков всего лишь рядовой великий оркестровщик, так что уж если примазываться, то по-крупному.
И что ещё вспомнилось: пока Липкин от «не хрен делать» киргизским эпосом перебивался, Высоцкий, отметившийся в том же «Метрополе», под стать Пушкину в Малороссии, рассекал по Москве на «Мерседесе» да кокаин понюхивал, а Окуджава с Ахмадуллиной (как я с Пашкой Колокольниковым на грудь-то её заглядывался), хоть и не рассекали и не понюхивали, никуда, опять же, выходить не собирались.
Потому как тяжко было вне Союза писателей творения свои в массы нести, не всем же киргизов воспевать.
Любимый тобой, Имка, Мандельштам ( не сомневаюсь, что скрепя сердце) против компромиссов тоже не был. А Булгаков по какой такой матушке Джугашвили слал? Попробовал бы пикнуть. И умница, что не пикал! Вот рукопись и не сгорела…
«Лонжюмо»? Профанация и проституция? Да просто лажа. Но! Талантливая лажа. Не чета «Бабьему Яру». Сколько ему было тогда? Тридцать? Тебе сейчас в 2 раза больше и ты понимаешь, что 30 – это, в сущности, пацан. У каждого свои иллюзии.
И в чём-то ты прав. За всё своя плата.
Мне 17. Идёт выпускной экзамен по русской литературе. Слава Богу, в билете что-то из «Преступления и наказания» и Блока. Дополнительный вопрос:
- А скажи нам, Архип, каких современных поэтов ты любишь?
Кроме Пастернака никого и припомнить не могу. А-а, ну да, Вознесенский!
- Вознесенский – формалист большой, но в чём-то оригинал, - это моя 58-летняя училка гуторит, - Может всё-таки Дементьев?
- Конечно, и Дементьев! (Мне что, жалко?)
- А как же Асадов?
Это уже зашедшая на последний экзамен к своей подружке-«русичке» наша классная дама Галина Васильевна Карпенко.
- Ну естественно, Галина Васильевна, от волнения забыл я об Асадове (Душка Асадов, любимец студенток медучилищ, отставных офицеров и старых дев. Впервые почитал его года полтора назад. Поделюсь ещё…)
Свою «пятёрку» юный конформист унёс. Хотя почему конформист? Не таким уж горячим поклонником поэзии я был, чтоб отстаивать до последней капли…
Но Вознесенского чтил. Как много позже понял, чтил именно за то, что надо.
Стиль «андрюхи» не вмещается в привычные рамки.
Пикассо, помноженный на Гойя, переведённый на нотный стан Шостаковичем и оркестрированный Римским-Корсаковым… Его метафоры заполняют любой объём, хоть Мавзолей, хоть кислородную подушку, хоть плоский, как грудь мадам Карпенко, «Чёрный квадрат». Это иногда не только текст, а театральное действо – клоунада – зрелище, сродни спортивному – космическое шоу... Чудо-повар бури в стакане воды Вознесенский если бывает непонятен, то непонятен так талантливо и по-сумасшедшему притягательно, что эту непонятность ему прощаешь, содержание отдаёшь на откуп форме и всё равно возвращаешься к нему вновь.
Когда отчётливо и грубо
Стрекозы посреди полей
Стоят, как чёрные шурупы
Стеклянных, замерших дверей,
такое растворится лето,
что только вымолвишь: «Прости,
за что мне это, человеку!
С ума бы не сойти!»
Успех «Антимиров» и «Юноны и Авось» – успех и «Таганки» с «Ленкомом», и Любимова с Захаровым, и Высоцкого с Рыбниковым, и прекрасных актёров, но прежде всего – Вознесенского. Представляю это, прочитав «Авось» много раньше увиденной постановки. На мой взгляд, поэма в печатном варианте ещё более театральна. Нонсенс?
«Я тебе расскажу о России,
где злодействует соловей,
сжатый страшной любовной силой,
как серебрянный силомер…»
«…принесите бокалы силезские
из поющего хрусталя,
ведешь влево – поют «Марсельезу»,
ну а вправо – «Храни короля…»
«…Не мигают, слезятся от ветра
безнадёжные карие вишни.
Возвращаться – плохая примета.
Я тебя никогда не увижу…»
Мелкая клетка пиджака, обязательно пёстрый, но не аляповатый, платок на шее, ироничный взгляд. На меня глядит Поэт конца ХХ века Андрюха Великий.
Громадный, артистично-грустный, в красной широкой рубахе, шитой золотом, вальяжный Женька Евтушенко – барин от сохи. Но как он свободен (не без пошлости), как он лёгок и уверен в себе среди неподнятой целины Рабства и Послушания. Как поэта – не помню.
Но не изгнанные Бродский и Солженицын – властители дум. Куда им, из-за глушимого бугра? А эти близкие, из ящика…
Хотя придёт время. Юный пытливый ум и туда доберётся, через пищалки и трещотки к «Свободе», к Русской службе BBC. Там читают «Архипелаг» и «Август Четырнадцатого», Довлатова и Виктора Некрасова, Галича и Бродского, Войновича и Горенштейна… Имануил, это не ты читал?
Эх, милые восьмидесятые, а был бы плод сладок, кабы не запретный?
______________________ 2 ____________________
«стиля у Асадова нет, у него есть только пошлая ментальность плоского рифмоплёта»
Имануил 2003/09/27 02:53
«Я рублюсь не с Филиппами Киркоровыми, а с теми, кто за ними стоит. Это люди посуровей. И эту сволочь надо выжигать, конечно, каленым железом. Потому что она уродует страну, Россию, Украину, Белоруссию — все наши братские страны.»
Имануил 2003/10/31 10:06
Если попробовать смеяться над всеми имануиловыми перлами, а я собрал солидную коллекцию из них, то ненароком можно и чувство юмора потерять. Глаз «замыливается».
Не стану догадываться, что же такое «пошлая ментальность плоского рифмоплёта», а с таким же успехом могло быть и «плоской ментальностью пошлого рифмоплёта», и каким образом Калифорния стала братской России, Украине и Белоруссии, а перенесусь примерно в то же время, когда незабвенный Никита Сергеич махал кулачонками в сторону «андрюхи» и космические корабли только начинали бороздить просторы…
Нет, сначала это:
"Дорогой Эдуард Аркадьевич! Я никогда не кривил душою, а сейчас - тем более"
Начало письма К.Чуковского 20-летнему Асадову, который осмелился послать Самому свои стихи для рецензии (где вы, «великие» поэты Стихиры, снисходительно взирающие вниз, дела-то вам нет до неоперившихся новичков).
И Чуковский разнес те стихи в пух и прах. А в конце письма написал: "И все-таки, несмотря на все сказанное, я с полной ответственностью могу Вам сказать, что Вы – истинный поэт. Ибо у Вас есть то лирическое дыхание, которое присуще только поэту. Желаю успеха. Ваш Корней Чуковский".
Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.
И, мыслям подобным ища подтвержденья,
Стремлюсь я поверить, забыв про укор,
Что лжец, может, просто большой фантазер,
А хам, он, наверно, такой от смущенья…
До полной и окончательной победы Коммунизма оставалось лет двадцать, где каждому воздастся по потребностям, в том числе и вам, любители интеллектуальной высокой поэзии.
Элитарные мои, миллионы людей жили, живут и будут жить, не читая книг вообще, а тем более стихов, а тем более Бродского или Гумилёва. Но слава Богу, есть и миллионы других, читающих. Они любят Асадова. А вы не любите? Пишите другое, пишите лучше, чтобы и к вам пришли миллионы.
Был ли он предтечей той попсы, которая обрушилась на нас вместо коммунизма, ради которой, а не ради встречи с поэзией (было, было и такое время, с ума сойти) стали заполняться стадионы?
Асадов – не мой поэт. Но если он до сих пор нужен людям, если его творчество выдержало испытание временем, пусть и не веками, о чём-то это говорит.
Поэзия Асадова – такая же примета 60-х, как капроновые чулки, полька-енька, БДТ, Лумумба, машины-«поливалки», « хмуриться не надо , Лада!», неровное дыхание Тани Дорониной (то ли к Тане)…
Недавно видел мельком кадры из старой рязановской ленты «Девушка без адреса».
Совершенно пустой фильм, незамысловатая игра актёров, но как же притягивает время. Ностальгия по-прошлому. Пока живо его поколение, будут жить и стихи Асадова, которые так просты, свежи, в них узнают себя, своих близких, свои мысли, свою жизнь.
Кто был в боях и знает край передний,
Кто на войне товарища терял,
Тот боль и ярость полностью познал,
Когда копал "окоп" ему последний.
За маршем - марш, за боем - новый бой!
Когда же было строить обелиски?!
Доска да карандашные огрызки,
Ведь вот и все, что было под рукой!
Последний "послужной листок" солдата:
"Иван Фомин", и больше ничего.
А чуть пониже две коротких даты
Рождения и гибели его.
Но две недели ливневых дождей,
И остается только темно-серый
Кусок промокшей, вздувшейся фанеры,
И никакой фамилии на ней.
А может, Им, опять всё совсем не так? И люди, которые стоят за Пугачёвой с Киркоровым, и которых надо выжигать калёным железом, просто твои конкуренты по бизнесу? Ты устраиваешь вечера Долиной, Егорова, Клячкина, Городницкого, Кима… А тут эти ребята с попсой. Ну нет жизни!
И Асадов всплывает на волне неудовольствия, как символ попсы твоей молодости. А тебе ж тогда казалось-кричалось: не хуже я, не хуже – где мои стадионы?! Отчего всё ему?…
С полгода назад в одном мини-диалоге, каких хватает на Стихире, некто В. заявил мне, что Ахматова – фигура не столько на поэтическом небосклоне, сколько на политическом. И что её значимость для русской культуры раздута вне всяких пропорций. И, я думаю, он прав. Для себя прав (если, конечно, искренен в своём утверждении), потому что он ЗАХОТЕЛ принять её так, а не иначе, как доктор Эткинд иначе принял то, что более именитые его соотечественники – как один.
Не повезло господину В. «повстречаться» с Ахматовой, как мне, поздней осенью, вечером…
На холодной даче горел камин. Продавленный старый диван. Что ещё? Комаров не было, помню точно. Зато были лёгкие пепельные волосы, ямочка на подбородке, губы… Тёплые, мягкие губы…
Долгим взглядом твоим истомленная,
И сама научилась томить.
Из ребра твоего сотворенная,
Как могу я тебя не любить?
Быть твоею сестрою отрадною
Мне завещано древней судьбой,
А я стала лукавой и жадною
И сладчайшей твоею рабой.
Но когда замираю, смиренная,
На груди твоей снега белей,
Как ликует твое умудренное
Сердце - солнце отчизны моей!
Она читала что-то ещё. И было что-то ещё…
А бедному В, видимо, досталась совсем-совсем другая Ахматова, из постановлений ЦК ВКП(б), из перестроечных публикаций, без стихов. Мёртвая.
Если кто-то всхлипнул от нахлынувших на автора воспоминаний, то только не его жена, поэтому срочно переключаюсь на «политику».
Пушкин, Лермонтов, Гумилёв, Есенин, Маяковский, Клюев, Мандельштам, Цветаева …
Когда поэт умирает не своей смертью, это всегда вызывает ряд вопросов и первый из них – что ж это ему жить так надоело, а? Ну како-тако кощунство?
Ну чего эти, блин, хзнии-расталанты себя не берегут? То знакомства подозрительные заводят, то любовников-любовниц не тех, то характер поперёк всему человечеству суют, то облаки – в штаны, то вообще не в то время соизволят родиться!
И ждут все чего-то от них, ой ждут. Выпрыгнут, мол, эти господа, рефлексирующе-комплексующие, то ли из штанов, то ли из облаков, и дадут ответы на все дважды дважды четыре. И что-то выходит из того, да не всё, потому как не боги. Горшки обжигают и сами обжигаются. Обычная история ещё об одном икаре, ещё об одном, и ещё…
А кто не сгорает – не икар, то есть не…?
Ну да, сгинувший в поисках свободы и любви Байрон – поэт, а благополучный буржуа, отличившийся разве что только тем, что довёл до сумашествия свою жену, Элиот – вовсе нет.
Но может истины, ими провозглашённые, хотя бы вечны?
Пушкин был уверен: добро, свобода, милосердие — вот на чем держатся человеческая жизнь и весь мир, и поэт призван воспевать эти основы. Можно спорить, как следует правильно переводить Горация, но Сашка Великий сказал то, что хотел. «Милость к павшим призывать» стало нормой его «жестокого» века. Зато столетьем позже уже можно приглашать юношей «делать жизнь с товарища Дзержинского» (кто не в курсе, это примерно как в пушкинские времена – с товарища Бенкендорфа или сегодня – с какого-нибудь бывшего полковника КГБ). Ну бросьте, бросьте в меня камень и сплюньте, Маяковский – не поэт. А стреляли тогда зачем? Потрудился ли он сам или это «птенцы» железного Феликса постарались? Да тот же дружок «Аграныч».
Кстати. В стране, где долгое время сын отвечал не только за отца, но и за его тень, любопытно расспросить потомков Янкеля Шмаевича Соренсона, вошедшего в историю под именем Якова Агранова, как могло случиться, что гибель, как минимум, четырёх больших поэтов Гумилёва, Маяковского, Клюева и Мандельштама связана в той или иной степени с его именем? Грехов на совести первого заместителя Ягоды и без того хватало. Но это ж не что иное, как системное уничтожение русских «икаров». Очень надеюсь, Им, мы не обойдёмся без раздувания темы антисемитизма? Просто так совпало, что чекист-еврей Соренсон был следователем по делу русского поэта Гумилёва, подписал ордер на арест русских поэтов Клюева и Мандельштама (не оговорился, не еврейским жн поэтом он был), а по одной из версий, справедливости ради, недоказанной, он – руководитель операции по ликвидации русского поэта Маяковского. Лазили по этим кустикам ребята-исследователи, но без энтузиазма. А я чую, есть там что покопать.
Ах, о каждом, о каждой всегда есть пара слов.
Ахматова эгоистична. Цветаева неврастенична. Есенин к концу жизни законченный подонок. Блок – грязный гомик. Божественный лирик Фет, как последний Акакий Акакиевич, выслуживает себе дворяноство. Гумилёв, стёртый в порошок, на самом деле пример показушного непротивления злу, а значит и поделом ему!
Кому, как не тебе, Им, знать технологию производства подобных стигм.
Это ведь на Русской службе Би-Би-Си ты научился?
«МЕРЗОСТЬ - в этой рубрике и вообще.
Ещё заикается под моими суждениями....
2003/09/25 04:10
Жуткая безвкусица!
Одно "стадо скверн" выдаёт непоэта с головой.
Словоблудие да и только.
Таких рифмовок - левой ногой.
Но кому это надо?
СТЫД И СРАМ СТИХИРЫ.»
2003/06/16 10:08
«Это для каких детей, а?
НЕПОТРЕБНАЯ СТРЯПНЯ СПЕЦНАЗОВЦА.
И он ещё кого-то фашистами называет, а у самого пострелять - идея-фикс.
МРАЗЬ.»
2003/07/09 09:30
А ещё любопытно расстаться на время с барельефно-монументными ребятами из когорты бессмертных и заглянуть на огонёк… да хотя бы сюда.
Шумел сурово Брянский лес,
Спускались синие туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли на битву партизаны.
Тропою тайной меж берез
Спешили дебрями густыми,
И каждый за плечами нес
Винтовку с пулями литыми.
В лесах врагам спасенья нет.
Летят советские гранаты.
И командир кричит им вслед:
«Громи захватчиков, ребята!
Шумел сурово Брянский лес,
Спускались синие туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли с победой партизаны
На миг представил, что этот виршик попал в число стихирушноминированных. А что? Есть у нас любители псевдорусскохрензнаетчего, гражданский стих, опять же. Но и разнесли бы на кусочки, повеселились бы. Автор?
В конце сороковых годов прошлого века в анкету для членов Союза писателей, под пунктом 31 внесли дополнительный вопрос: "Национальность супруга. Если вдов или разведен, указать национальность прежней жены (мужа)"
Пункт этот был целиком списан из проверочных листов на арийскую чистоту в нацистской Германии. Автор поправки? Естественно тот же, не к ночи буде помянутый Анатолий Софронов. А что это меня к нему-то привело, господи?!
Да ведь тоже поэт! Поглядите в Энциклопедию, хоть Большую, хоть самую малую.
Вот после этого, по-моему, можно было бы и оставить все копания и сомнения.
Хошь браток называться поэтом – будь им! Пиши стихи, трахай баб (мужиков), пей (колись), стучи на дружков в ФСБ (КГБ, НКВД, охранку), снова пиши, эткиндов так мало, а поэтов так много, держи позу, завязывай галстук своим узлом, сморкайся мимо, смотри вдаль, желательно в будущее, где тебя могут ненароком засунуть в великие, молчи, чтоб сойти за умного, а лучше не пиши и тогда уж точно бессмертия не жди! Но и копания в сомнениях тоже не будет.
Этим и закончить?
Ну нет, закончить хочется совсем другим.
Куда я?
Сумрак капель.
Хаос.
Прости, что смертна,
девочка,
я каюсь.
Я создал мир –
с погибелью зари
в развязке дождь
шлифует пустыри
и постранично
ветры рвут псалтырь
листвы, где я
всем пустырям пустырь.
Свет не струится –
еле-еле брезжит.
Ночь впереди.
Над бабочками крыш,
где смерти ты,
не мне,
принадлежишь,
сочится кровь,
стекая к водостокам.
Невыносимо
быть богом!
(М.Гофайзен)
Все думал: напишу тебе письмо –
эпистолу, записку на обрывке
трамвайного билета – здесь, у нас,
их выдают почти в любом трамвае,
а это знак: стремление писать
поддерживается угрозой штрафа,
угрозой не доехать, не дойти
и, если глянуть шире, не исполнить
того, к чему тебя назначил Тот,
Кто выдумал трамвайные билеты,
кондуктора и, собственно, трамвай.
Он все расчислил, все предвосхитил,
замкнул все звенья, все привел в движенье
и получил искомый результат:
однажды, изнывая от июля,
от жара, от трамвайной толкотни,
я вдруг пойму, что именно сейчас –
ни через час, ни через полминуты –
я должен написать тебе письмо.
(Д.Коломенский)
За окном трикотажный сентябрь разукрасил листву
(совершенно безвкусно), зашторил холсты-небеса…
Мне не в радость природа, родная моя дежавю.
Может, я не художник? Я, впрочем, об этом писал
(Е.Зейферт)
снять бы комнату у моря и заваривать мелиссу
под чужие разговоры разбавлять водой перно
а соседка-то актриса всё кулисы экзерсисы
а тебе закон не писан скулы сводит от аниса
ты мое другое горе? да чего там все равно
погоди а был ли мальчик? если был то где он нынче
то ли милостыню клянчит безупречный поводырь
то ли брошен и запальчив в уголке чердачном хнычет
только мне его не жальче жалость вытерлась до дыр
с черным псом гулять бы в дюнах
c белым псом гулять бы в дюнах
заживет как на собаке вот увидишь заживет
время юных время юных время юных время юных
говори мне так почаще заживет уже вот вот
(Л.Элтанг)
Охолонила голову
Лбом о стол.
Не хоронила голубя
Под кустом.
Но я держала в спаленке
Два крыла.
И даже в детстве маленькой
Не была.
Хотя летать умела я.
Пусть во сне.
Висели крылья белые
На стене.
И помню только клёкот и
Плач навзрыд.
А кем-то голубь всё-таки
Был зарыт.
(курица)
Это голос Стихиры. Тихий, но уверенный. Голос поэзии, который манит и заставляет на многое смотреть иначе. Спокойнее. С достоинством. И с улыбкой.
Им, в тебе есть ещё силы? Улыбайся!
Главный Архивариус Паноптикума
Архип Изденштейн
……………………. 2003………………………….